— Мистер Ханниган говорил, что вам предстоит с ним работать, усмехнулся Айк. — Вы полагаете, что я слишком много знаю? Но ведь мы с вами друзья и партнеры, подобно виноградинам на одной лозе, так?
— Увидим, — буркнул Дюрелл.
Лендровер шумно затормозил, вокруг него заклубилась пыль. Они находились в каньоне, где лежали черные тени, ничего не росло, а солнце представляло собой слепящее сияние над верхней кромкой скал. Наверху стоял человек и размахивал руками. В своем поношенном тюрбане он напоминал исхудавшее воронье пугало. Человек был в рваных шортах, теннисных тапочках и полосатой рубашке. Когда он размахивал левой рукой с винтовкой, дуло отбрасывало солнечные зайчики.
— Мистер Адам Биль, — благодушно произнес Сепах, — немного сумасшедший. Он вечно в поисках сада Искандера.
— Я слыхал эту сказку.
— Нет, сэр. Сад существует. Просто археологическая экспедиция, которая служит мистеру Билю прикрытием, как агенту Ми-6 в нашей стране, его никак не найдет.
— Вы знаете, что он из «Ми-6», и ничего не предпринимаете?
— А почему мы должны что-то предпринимать? — вставил Ханух. — Он ни в чем не виновен.
Чтобы до них добраться, Адаму Билю пришлось спускаться по каменному откосу каньона. Когда он подошел, Ханух взял винтовку и две гранаты из арсенала в «лендровере» и пошел обратно к устью каньона. Вихри пыли, сопровождавшие их по дороге, уже улеглись. Дюрелл нащупал собственный револьвер тридцать восьмого калибра в кобуре под пиджаком, надел солнечные очки и вылез из машины, стараясь не коснуться раскаленного металлического кузова.
— Дюрелл?
В жаркой топке каньона ни чистейший оксфордский выговор, ни тренированная медлительность речи не могли скрыть прерывистость дыхания и болезненный скребущий звук в легких.
— Я Адам Биль. Вот все, что от меня осталось, янки. Добро пожаловать в ад.
— Ты ранен?
— Думаю, у меня сломано ребро, — сказал англичанин, стараясь не обращать внимание на боль, искажавшую его худое лицо. — Возможно, два. Упал, когда убегал.
— Почему ты убегал?
— Какие-то люди из лагеря пытались увязаться за мной. Я думал, это рабочие. А потом увидел оружие.
Биль взглянул на Айка Сепаха.
— Твои люди, парень?
— Не знаю, — Сепах был серьезен. — Сколько их было?
— Четверо. Очень решительные ребята.
— Садись в машину, — пригласил Дюрелл. — Нас тоже преследовали.
Ханух вернулся из устья каньона и плюхнулся на переднее сиденье рядом с Сепахом.
— Все чисто, — сказал он, но винтовку из рук не выпустил.
— Поезжай на северо-северо-восток, Айк, — распорядился Биль и протянул тонкую руку Дюреллу. — Сепах наш коллега, старина. Мы друг друга понимаем. Рад, что ты с нами. Мы поладим. Наша цель — найти девушку. Конечно, мы не сможем держать у себя этого глупого ребенка. Но неплохо будет отыскать её, немного с ней поболтать и потом вернуть туда, откуда она родом.
— У тебя такое предписание?
— У тебя тоже, приятель. Ты недоволен?
— У нас слишком много поваров, — буркнул Дюрелл.
Сепах вел машину, сверяясь с компасом на приборной панели. К северу тянулась совершенно непроторенная пустыня. Эта её часть была известна как Дашт-и-Лут. Ее обрамляли необозримые скучные холмы, по которым пролегал лишь один караванный путь: из Подану через цепочку редких оазисов в Даррех Баб. Самым выдающимся объектом этой местности была сверкающая на солнце примерно к шестидесяти милях к северо-востоку горная вершина Кух-е-Джамал. Мелкий песок медленно струился по горным породам, гравию и беспорядочно разбросанным камням. Никакой зелени, на которой мог бы отдохнуть глаз. Миновавшее зенит солнце излучало зловещий ярко-белый свет и, пока «лендровер» катился вперед, пыталось расплавить их мозги. Нога Сепаха изо всей силы жала на педаль. Брезентовый верх колыхался и хлопал, грозя в любую минуту сорваться.
— Сад Аллаха для обреченных, — бормотал Биль.
— Дай мне посмотреть твои ребра.
— Я в порядке.
Но Дюрелл достал аптечку первой помощи и обработал англичанину бок, насколько это удалось в трясущейся машине. Он отметил, что в «лендровере» в дополнение к оружию имеются канистры с водой и горючим и продукты. В этой каменистой пустыне они были достаточно автономны. То и дело он поглядывал назад, но не видел неизвестных преследователей. В зеркале он перехватил взгляд темных влажных глаз Сепаха. Фарси ухмыльнулся, под усами сверкнули белые зубы.
— Они никуда не делись. Мы едем тонд, быстро, а они не отстают. Время от времени я вижу блики на стеклах обеих машин.
— Обеих?
— Ду. Два.
— Можешь от них оторваться?
— Фарда. Завтра.
Адам Биль слабо улыбнулся.
— Айк знает, где я охотился за девушкой. Путь предстоит долгий. Скоро мы свернем на запад, в сторону Часмен-е-Шоторан. Я называю её Глоткой Сатаны. Это песчаная равнина между двумя плоскогорьями. Там есть развалины периода Ахеменидов. Потом двадцать миль проедем по гравию, к Хоуз-е-Мирза. Там тоже развалины. А тогда уж начнутся действительно плохие земли, великая соляная пустыня Кавира. Надеюсь, ты сможешь выдержать жару.
Еще через час Сепах, руководствуясь неким таинственным ориентиром все в той же однообразной пустыне, вдруг резко повернул на запад. Красный слепящий шар заходящего солнца плыл прямо перед ними. Дюрелл оценил свои солнечные очки. Биль молча погружался в пучину боли. Ему было около пятидесяти, редеющие рыжеватые волосы, желтоватая бородка и телосложение выдавали происхождение из британских аристократов. В серых глазах, когда их не заволакивало болью от сломанного ребра, светился спокойный ум.
— Девушку видели в Исфахане, — спокойно произнес он. — Тут нет ошибки. В конце концов, по всему земному шару её лицо было на первых страницах газет. Сначала её опознали в Кашане — там сосредоточены шииты, чрезвычайно религиозный народ, ты ведь знаешь. Знаменитый мулла Кашани родился там. Но о них идет слава как о трусах и ворах. Таню опознали в караване, идущем на север.
— Как это могло произойти?
Биль только пожал плечами.
— А потом её видели в Исфахане. "Эсфахан, несф-е джахан." Исфахан это половина мира, — так они говорят. Несколько туристов видели её в Тчахар Бак — Четырех Садах — местном торговом квартале. Она не здешняя. Но у неё был характерный экзальтированный взгляд, как у местных жителей. У этого города есть своя магия. Тайная, приукрашенная, напоенная историей, старина.
— Вернемся к девушке, — предложил Дюрелл.
— На неё наткнулся Махмуд Лах.
— Кто это?
— Говорят, он хашишим Хар-Бюри. Один из его убийц. Полиция их засекла, но они скрылись. Однако картина ясна.
— И когда это все происходило?
— Четыре дня назад.
— С тех пор её не видели?
— Ханух видел. Но не смог отобрать её у Махмуда. Там это было невозможно. Все происходило неподалеку от могилы Бабы Казема. Ханух пытался, но Махмуд оказался ловчее и проворнее.
С переднего сиденья раздался голос Хануха.
— Я что, должен был покончить жизнь самоубийством? Они скрылись в доме Бакрана. А у Бакрана за стеной было человек двадцать. Я побежал за полицией, но оказалось поздно. Когда началась облава, девчонка исчезла. Потому нам остаются лишь догадки мистера Биля о её местонахождении. Наздик — где-то рядом. Вот только наши любопытные друзья нас нагоняют.
— Я делаю все, что могу, — обиделся Айк Сепах.
— Тебе следует вести машину так, как ты занимаешься любовью. Тонд и гарм. Быстро и страстно.
— Что ты знаешь о моей личной жизни?
— Я много разного про тебя слышал, — засмеялся Ханух.
Биль вздохнул.
— Таня — не миф, Дюрелл. Она здесь, и она побывала на Луне. То, что с ней произошло, может иметь важное значение для вашей космической программы, если ты сумеешь получить у неё ответы на некоторые вопросы.
— Мы же не будем её похищать, — сказал Дюрелл.
— Естественно. Но проведем с ней часок-другой, задавая интересующие нас вопросы — ведь её информация бесценна. А затем ты добьешься расположения Москвы, вернув её.