Немцы были более чем довольны. Вся линия фронта сдвинулась в направлении на Драгунское, и главные бронетанковые силы находились на позиции, пригодной для развития успеха. Передовые части получили приказ: рано утром 5 июля «Великая Германия» ударит всеми силами между Сырцевым и Лучанино. 3-я и 11-я танковые дивизии будут продвигаться на флангах «Великой Германии», обеспечивая нанесение танковым клином главных сил сокрушительного удара по обороне русских.
К несчастью для Вермахта, ни русские, ни погода не желали содействовать исполнению этого плана.
Во-первых, русские не выражали никакого беспокойства по поводу продвижения немцев. По их мнению, это не имело никакого отношения к тому, как будут проходить будущие бои. Да, немцы продвинулись, но будет ли им столь же просто, когда они столкнутся с основными линиями обороны русских, — было неочевидно.
Согласно оперативным картам, немцы улучшили свои позиции, но их продвижение было, в общем, ограничено одной-двумя милями. Маленькие русские деревеньки, занятые немцами, имели небольшое значение для главной системы обороны, и русские в высших штабах с интересом смотрели, как глубокой ночью немцы упорно сражаются, очищая каждый отдельный дом в каждой деревне. Интерес относился не столько к бою мелких подразделений, сколько к тяжёлым танкам и другим силам, которые немцы перемещали под покровом ночи.
Как думал Ватутин, немцы отлично сыграли свою роль. Своим продвижением с целью улучшения положения после подтягивания подкреплений к русской оборонительной линии немцы на самом деле точно сообщили русским, где сосредоточены их основные ударные силы. Огонь русской артиллерии был спорадическим и, в общем, малоэффективным по всему полю боя весь день и весь вечер 4 июля, но Ватутин намеревался изменить положение. Ставка (русское Верховное командование) информировала его, что основной удар ожидается в ночь с 4 на 5 июля, и теперь он имел возможность спутать немцам карты.
Немецкие войска тем временем были серьёзно заняты выкуриванием русских одиночек из захваченных при продвижении русских деревень. Ватутин хорошо знал, зачем они это делают — немцы обеспечивали фланги ударной группировки у реки, чтобы утром главные силы смогли форсировать водную преграду и выдвинуться к русским рубежам.
В 22.30 4 июля небо рухнуло на немцев. Ватутин собрал достаточно информации для того, чтобы дать слово своим большим пушкам, и вся масса артиллерии всей Шестой гвардейской армии начала свою работу. Тысячи снарядов сыпались на готовящиеся к наступлению войска, огромные взрывы загоняли немцев в укрытия, дезорганизовали попытки немцев подготовиться к наступлению, которое вот-вот должно было начаться.
Снова и снова мощные орудия обрушивались на немецкие танки, мотопехоту, сапёрные батальоны, разносили в клочья автоколонны, топливные склады, превращая ночное небо в сплошное, непрерывно мерцающее огненное полотно. Немецкая артиллерия, почти подавленная неожиданной яростью русского обстрела, наконец смогла открыть ответный огонь, после чего Ватутин выложил свою вторую карту.
Несколько сотен крупнокалиберных орудий, молчавших до этого момента, теперь, когда немецкая артиллерия обнаружила свои позиции, вступили в действие, посылая по засечённым позициям новые порции снарядов. Ватутин имел в распоряжении гигантскую артиллерийскую мощь, и он использовал её в полной мере. Пушки грохотали всю ночь, а к утру Ватутин ввёл в действие ещё больше артиллерии. Он приказал всей артиллерии Шестой армии и Седьмой гвардейской армии открыть огонь по целям по всему фронту.
То, что началось как ограниченное продвижение немцев — успешное продвижение, — превратилось в ужасный обстрел мощью тысяч русских орудий. Немцы понесли тяжёлые потери, но ещё больше они пострадали от дезорганизации, вызванной беспощадным и безостановочным обстрелом.
Но каким бы тяжёлым ни был обстрел, немцы умели воевать и в таких условиях, а темнота мешала русским точно оценить эффективность их налётов. Немцы получили своё и понесли потери. Они потеряли время для подготовки атаки в рамках «Цитадели», но они всё равно ударят и добавят свою огромную силу, особенно силу танковых дивизий, к полномасштабному удару по Курскому выступу.
И в это время погода на Воронежском фронте тоже повернулась против немцев. Собиравшиеся в течение всего жаркого и душного дня тучи ночью выполнили свою угрозу, вылившуюся в мгновенный шквал, с тысячами молний, бьющих прямо в поле битвы. В четырёх маленьких деревеньках, занятых немцами, где предпринимались все усилия для обеспечения флангов наступления, земля превратилась в толстый слой грязи. Между Сырцевом и Завидовкой земля вообще превратилась в болото.
Немцы с тоской смотрели на потоки, несущиеся вдоль берегов, разливающиеся в стороны всё больше, на глазах превращая маленькие спокойные ручейки в небольшие бурные реки. Дороги и тропы, ведущие к немецким позициям, превращались в реки грязи. Грузовики, снующие по этим дорогам, не находили грунт под слоем воды. Колёсные машины были беспомощны, и чертыхающиеся немецкие водители должны были ждать гусеничных тягачей, которые вытянули бы их из грязевого плена.
С течением ночи дождь продолжался без перерыва, временами перемежаемый резкими порывами ветра. Вспышки молний смешивались со вспышками взрывов тяжёлых снарядов, а небеса сотрясались под непрерывными ударами выстрелов артиллерии и мощной канонадой грома.
Это был подарок капризной фортуны, который русские не замедлили использовать. Под прикрытием собственной непрерывной канонады и резкого снижения видимости вследствие низкой облачности и сильного дождя они вкатили тяжёлые пушки и танки прямо в разбитые дома на окраинах городка. Красные войска навели свои орудия туда, где должны были собраться немцы. Стальной и свинцовый ливень обрушился на серый горизонт, командиры русских орудий имели перед собой идеальную цель — плотно скученные части двух немецких дивизий, пытающиеся форсировать поток воды, на несколько футов глубже, чем несколько часов назад, с почти непроходимыми берегами.
Момент начала «Цитадели» согласно плану наступил и прошёл, и всё, чего Гот смог достичь своим «улучшением» фронта, был прорыв первой линии обороны русских и раскрытие своих сил для огня второго оборонительного рубежа, который быстро показал, что русские сильнее, чем докладывала немецкая разведка. События ночи дали, писал Меллентин, «большие преимущества для второй линии обороны русских к северу от реки, увеличившие и так внушительные оборонительные возможности».
Тем временем назначенный час начала артиллерийской подготовки на Центральном фронте приближался, и здесь немцы тоже будут серьёзно выведены из равновесия.
СОВЕТСКИЙ ОГНЕННЫЙ СЮРПРИЗ
Вечером 4 июля Жуков совещался с командующим Центральным фронтом Рокоссовским и его штабом. Мы видели ранее, что русские требовали, чтобы каждый клочок разведывательной информации с фронтов немедленно поступал в штаб фронта, каждое из таких мелких сообщений давало возможность сместить равновесие, получить немедленное преимущество в надвигающейся битве. Несколько пленных и как минимум один перебежчик своими показаниями прояснили, что немцы начнут атаку на рассвете следующим утром. Ещё одно донесение с фронта в последний момент сняло все сомнения в том, что немцы атакуют утром пятого числа.
Жуков проводил часы, проверяя донесения с разных фронтов. Он был у телефона, разговаривая с находящимся на своём командном пункте Василевским (Юго-Западный фронт), когда получил сводку донесений разведки, собранную на участке фронта в районе Белгорода. От Василевского Жуков также получил информацию о том, что пленный из 168-й пехотной дивизии «согласился» дать показания захватившим его разведчикам о том, что наступление начнётся прежде, чем закончится ночь.