Одним из самолётов, на которые русские возлагали большие надежды, был штурмовик Ильюшина Ил-2, одномоторный ударный самолёт с выдающейся, почти невероятной способностью выживать под уничтожительным огнём противника. Экипаж штурмовика сидел за плитами толстой брони, на самом деле все жизненно важные части самолёта были прикрыты такой толстой бронёй, что штурмовик мог выдержать количество попаданий, которого хватило бы для того, чтобы сбить несколько обычных самолётов. И продолжить полёт. Даже немецкие пилоты, относившиеся к другим русским машинам с презрением, только уважительно качали головой при упоминании о «летающем доте», который красные ВВС бросили в этот бой.
Среди немецких лётчиков ходила история — реальная история — о штурмовике, атакованном четырьмя истребителями Люфтваффе. Ситуация была — просто конфетка. Одинокий русский самолёт был перехвачен четырьмя истребителями, вооружёнными пулемётами и пушками. Первый истребитель пристроился за «летающим танком» и высадил по русскому весь боезапас. Без какого-либо видимого эффекта. Один за другим остальные три истребителя сделали то же самое, но русский продолжал лететь своим курсом.
Ошарашенный немецкий пилот связался по радио с остальными, спрашивая, как этот русский ещё может держаться в воздухе. Последовал классический ответ: «Господин полковник, ежа в задницу не укусишь».
Через два дня после начала наступления для штурмовиков Ил-2 настанет их звёздный час в этой войне, когда несколько эскадрилий, атакуя части 9-й танковой дивизии, уничтожат семьдесят немецких танков за двадцать минут.
Немецкий план обеспечения массированной воздушной поддержки первого удара операции «Цитадель» едва не закончился катастрофой. Дело решали минуты. Финал битвы снова в огромной степени зависел от влияния событий, произошедших вне театра операции.
Готовясь к старту самолётов с пяти аэродромов под Харьковом, немецкие ВВС держали пилотов и экипажи в готовности номер один, начиная с полуночи. Разумеется, никаких проблем, досаждающих ВВС зимой, вроде холодных двигателей или других головных болей, не было. Даже погода способствовала немцам. Угроза ураганных ветров в районе Харькова сошла на нет, и метеорологи обещали, что ясная погода на рассвете поможет немецким планам.
Всё было готово, и экипажи ждали только сигнала занять свои места и запустить моторы. Немцы планировали поднять бомбардировщики первыми; они сформируют строй и затем встретятся с истребителями сопровождения, которые поднимутся в воздух в последний момент.
Истребительное сопровождение считалось критически важным. Немцы всё ещё верили, что точное время начала наступления «Цитадель» остаётся секретом, который неизвестен русским. В последние несколько дней немцы демонстрировали серьёзную активность в воздухе, чтобы, в частности, дать русским привыкнуть к частым ударам как к обычной подготовке к наступлению. Но командующие Люфтваффе были уверены, что мощный удар по русским позициям будет достаточно неожиданным, чтобы пройти без серьёзного противодействия. Если всё пойдёт согласно планам, они также поймают большую часть русских бомбардировщиков и истребителей на аэродромах при подготовке к взлёту. Русские упорствовали в неприятии ночных полётов, и немцы чувствовали, что всё идёт к тому, что мощный удар уничтожит значительную часть красных ВВС на земле.
Экипажи уже садились в свои самолёты, когда в штаб VIII авиакорпуса в Микояновке по радио пришёл тревожный сигнал с командного пункта генерала Ганса Зейдеманна. Было зафиксировано внезапное и резкое увеличение радиообмена на стороне русских. Обмен между советскими авиаполками вырос более чем в три раза: чёткий показатель того, что русские готовятся предпринять крупную авиационную операцию. Истребительным частям было приказано приготовиться к экстренному взлёту, и через короткое время новые сообщения всколыхнули штаб Зейдеманна.
Радарная станция «Фрея», расположенная в районе Харькова, засекла сотни русских самолётов — уже в воздухе и уже на прямом курсе, ведущем к скученным около Харькова аэродромам. Немцы потребовали подтверждения доклада — если это верно, то русские были полностью осведомлены о времени начала немцами наступления, и они собирались сделать с Люфтваффе ровно то же, что немцы планировали в отношении них, — уничтожить противника на земле, прежде чем он поднимется в воздух.
Аэродромы Харькова были особенно уязвимы к такому удару. Каждый свободный клочок был занят истребителями и бомбардировщиками, это были настоящие пороховые бочки, набитые огромными запасами снарядов, бомб и топлива. Даже если немецкие бомбардировщики немедленно начнут взлёт, пройдёт слишком много времени, прежде чем они поднимутся в воздух, и русские истребители будут иметь отличную возможность атаковать их. Самолёты стояли так плотно, что русским было невозможно промахнуться по такой цели.
Бомбардировщикам был отдан приказ: оставаться на своих местах. Назначенное время взлёта прошло, и с минуты на минуту экипажи ожидали разрешения на вылет.
Тем временем истребители уже выруливали на взлёт. Пилоты в Микояновке ждали около своих самолётов, по первому сигналу тревоги они забрались в кабины, в то время как механики запускали моторы. Истребительная группа 52[21] с рёвом взлетала в небо, отчаянно набирая высоту, стремясь перехватить русских на максимальной дистанции, прежде чем они прорвутся к харьковским аэродромам.
Затем в действие вступила 3-я истребительная группа. Бомбардировщики ожидали сигнала выруливать на взлётную полосу, с работающими моторами, когда они получили приказ оставаться на месте. Истребители третьей группы пробирались между их рядами, лихорадочно маневрируя, чтобы избежать столкновения, взлетая без разрешения контрольной вышки. Как писал Кейс Беккер, «в эти минуты операция „Цитадель“ могла бы быть обречена, ещё не начавшись. Поскольку без мощной и постоянной воздушной поддержки битва не могла бы быть выиграна».
Немецкие истребители взлетали со всех направлений, игнорируя ветер, прямо с рулёжных дорожек — всё для того, чтобы взлететь и набрать высоту. Небо над Микояновкой заполнилось гулом, и немецкое командование могло наблюдать идущую прямо над головой массу русских самолётов, рвущуюся к Харькову.
Но задолго до того, как эта масса достигла своей цели, «Фокке-Вульфы» и «Мессершмитты» прорезали её, как волки прорезают овечье стадо. Две полных группы немецких истребителей сошлись с четырьмя сотнями русских бомбардировщиков, истребителей и штурмовиков, и началась одна из самых больших и самых жестоких воздушных битв на русском фронте.
Генерал Зейдеманн, наблюдавший за этой гигантской каруселью, вспоминал этот воздушный бой, как «…редкостное зрелище. По всему небу самолёты горели и взрывались. Почти мгновенно 120 самолётов было сбито. Наши потери были настолько незначительны, что можно говорить о тотальной победе, следствием её было полное господство в воздухе в секторе VIII авиакорпуса».
Читатель может усомниться в цифре 120 русских самолётов, сбитых за такое короткое время. Но то, что немецкие истребители своим перехватом достигли успеха, было правдой. Они атаковали русские бомбардировщики на всём пути к Харькову, не отцепляясь от них даже в зоне собственной ПВО, продолжали атаки и сделали всё, чтобы разрушить строй русских. По всем показателям они добились своей цели. Бомбы сбрасывались где попало, и не может быть сомнений, что попытка нанести мощный удар по немецким бомбардировщикам на их аэродромах была ими провалена. Через несколько минут после запланированного времени немецкие бомбардировщики начали выруливать на взлётные полосы, чтобы взлететь и нанести свой удар. Немецкие истребители садились, заправлялись, пополняли боекомплект и снова взлетали на прикрытие идущих на свои цели бомбардировщиков.
21
Jagdgeshwader 52 — истребительная группа номер 52, одна из лучших немецких истребительных частей.