Проснись, мой разум!
Вспомни о временах,
Когда я был птицей.
Я просто о-хре-нел.
Ну, думаю, не ударять же в грязь лицом перед меньшим братом. Сестрой, вернее. Сосредоточился, напрягся, тоже хочу хайку в ответ послать. И… как назло, ничего на ум не приходит. Пыжился я, пыжился – ну никак! Решил тогда схитрить и прочитать хайку не свою. Не может же Агиба знать все творчество Басё, думаю.
Я – прост. Как только
Раскрываются цветы,
Ем на завтрак рис.
И знаешь, что она ответила? Нет, правда, ни за что не догадаешься! Посмотрела на меня желтыми глазищами и говорит: «Дурак ты, Виргус, и не лечишься». Хвост задрала и вышла из кухни.
Грациозно.
Смачный прикол, да? Нет?! Да ладно, брось. Знаешь, как Альфред Вульфович заинтересовался этой историей! Подробности выспрашивал, что-то в талмуде писал. «А прежде, – говорит, – вас галлюцинации посещали? До грибов?»
«Нет, – говорю, – док, не помню. Квасить – квасил, но глюков не ловил». А он что-то почеркал в журнале, и молвит бархатным голоском: «Все понятно, можете идти». Я ему: «И что дальше, как лечить меня будете?» А док отвечает, что переводит меня в наркологию, потому как галлюцинации мои имеют наркотическую природу и все такое… ну, умеет он по-умному говорить, умеет.
Я ему втолковываю, что надо бы разобраться, дело серьезное. В видениях меня зашвыривает в совершенно запредельное место, в параллельный мир… «Ладно, ладно, – говорит, – там разберутся». Слышать меня не хочет – в ГНД, и все тут. Я ору: «Альфред Вульфович! Не отправляйте меня в наркологию, отпустите лучше домой! Не то я ночами к вам приходить стану!» А он на кнопочку жмет, санитаров вызывает…
И лежать бы мне сейчас, дружище, с нариками. А скорее – еще дальше и глубже… Только в последнюю секунду док передумал. Меня санитары уже под белы рученьки взяли, когда я выкрикнул: «Грибы-то я давно перестал жрать, док! А видения никуда не исчезли, каждую ночь возвращаются!»
Тут он знак подал, чтобы эти упыри притормозили. «Что, и в больнице галлюцинации?» А я ору: «Конечно! И дури я сюда не протащил, хотите – проверьте!»
Сам злюсь, психую, сил нет.
«Хорошо, – бурчит док, – проверим». И карту мою опять берет. Айболит хренов, клистирная трубка. «Ладно, – говорит, – завтра на прием. Поговорим еще разок».
И на том спасибо. Пронесло.
А видения эти – отдельная песня, дружище. Ох, куда меня только не забрасывает, кем я только не оказываюсь… Хотя я и в реальной жизни много кем побывал.
Например, австралийским бушменом. Не веришь?
Зря! Стать бушменом просто. Сейчас расскажу, дружище, записывай.
Берешь лыжную палку и отпиливаешь лишнее с обоих концов. Из гвоздей и лейкопластыря мастеришь что-то вроде дротиков с раструбом на конце. Засовываешь дротик в трубку и дуешь что есть сил. Убойно получается!
В общаге консерваторской мы с дружбанами таким образом охотились. На голубей. Ну, до стипендии далеко, а жрать охота. Вот и надумали дичи на чердаке пострелять.
Потом пожарили, натурально. На запах сбежалось все общежитие. Всем интересно – кто тут разбогател, цыплят-табака готовит? Да, с голодухи чего не съешь. Особенно под водочку…
Ты, наверно, теперь думаешь, что музыканты сплошь балбесы и алконавты? Признавайся, дружище, подумал?
Но это же одна сторона медали, а другую мало кто видит. Как пальцы сбиваются до мяса, как легкие рвутся, не выдерживают. Если хочешь знать, дружище, терпеливей музыкантов никого нет. Это ж сколько труда нужно, чтобы 7 лет отучиться в музыкальной школе, потом 4 года в училище, и еще 5 – в консерватории. И в итоге влачить нищенское существование. Потому как серьезная музыка нынче никому не нужна. Ни оперная, ни камерная, а про джаз вообще молчу.
Вот так-то. Поставь здесь, Ботан, наоборотный смайл. Даже два. Чтоб читатель знал, как я сильно скорблю.
: ( : (
На этой оптимистической ноте, дружище, мы сегодня закруглимся. Тебе уже спать пора. Что, рано еще? Ложись, дурашка, наслаждайся! Это мне сейчас улетать… черт знает куда, и всю ночь холодным потом обливаться. Хоть ты за меня отоспись.
Вот тебе хайку напоследок, вместо колыбельной.
Я не проспал.
Это будильник во мне
Встал навсегда.
Элис. Превед фсем!
Как сказал бы Ацкий кактус, превед фсем! =)
Недавно пришла с работы, тяжелый выдался день… Вошла в квартиру, отперев своим ключом (у нас давно никто не походит к двери). Георгий смотрит по телевизору футбольный матч. И я вот что вспомнила.
Муж тоже любил футбол, и я частенько пристраивалась рядом и смотрела. Правда не столько в телевизор, сколько… А потом увлеклась, разобралась во всех этих «вне игры» и «одно касание». И переживала, и вскакивала вместе с Артуром, когда комментатор кричал «Опасна-а!»
А сейчас почему-то не хочется смотреть…
Ну да ладно. Вернемся к фоткам.
Мальчик с ясными глазами и светлой челкой, небрежно заброшенной набок, смотрит в объектив строго, без улыбки. Фотография из школьного альбома. Алик забрал его с собой в Москву, но я успела вытащить… Белая рубашка, пестрый галстук, модный пиджак с клубными пуговицами по 500 рублей за штуку… какая битва шла в родительском комитете, когда решался вопрос о форме!
И уже скоро выпускной вечер, торжественное вручение аттестатов, взволнованные учителя, вальс «Когда уйдем со школьного двора»… Алик впервые в жизни напьется, и я полночи отпаиваю его густо посоленными сырыми яйцами. А он, бледный и с мокрыми волосами, слабым голосом клянется, что больше никогда в жизни, и как люди пьют эту гадость, и пусть сами пьют, а я ни за что, ох, как же мне плохо, мама…
Картинки оживают: звук льющейся воды, я на кухне растрепанная и в халате, за окном светает – заканчивается ночь выпускников. Из ванной стоны бедного Алика, и мучительно сжимается сердце – так жаль моего мальчика, который опять маленький и беззащитный…
А давайте посмотрим его детские фотографии? Сейчас найду… Ага, вот.
Какой он здесь смешной! Волосики светлые растрепаны, улыбка до ушей, и на щеках родные ямочки… Два годика. Это мы возле дома, в песочнице.
Алик был невероятно шебутным, казалось, что у нас не один ребенок, а трое! Он привносил в мир столько шума, гама, суматохи, носился, как метеор, посуда в доме колотилась с непобедимой регулярностью…
Я боялась, что ему будет трудно в школе, но учился он хорошо. Вот, в Москву поступил, и даже на бюджетное отделение, хотя конкурс там…
Вспоминаю себя – я в детстве была другой. Примерная, старательная девочка, активистка и отличница. Ботаник.
Помню, поручили нам с подружкой делать стенгазету, а она внезапно умотала с родителями на дачу. «Да ладно, – говорит, – днем раньше, днем позже! Завтра нарисуем…» Но я же ответственная девочка – до глубокой ночи корпела, пыхтела… Утром с красными глазами вывесила газету. Подруга посмотрела и говорит: «Ну ты прям стахановец!»
Нет, она не предательница, моя подружка. Просто пофигистка… даже не пофигистка, а независимая очень. Где-то у меня была… Сейчас, найдем ее фотку… Вот, года два назад прислала из Германии. Она сейчас там живет. Вышла замуж, родила двух прекрасных детишек… Всего добилась сама.
Она с детства такая, Зая (вообще-то она Майя, но мы с детства так и остались друг для друга Заей и Малышом). Помню, классе в четвертом на физкультуре нам выдали коньки и погнали сдавать нормативы. Зая подошла к учителю и говорит: «Я не буду коньки надевать». Учитель удивился: «Почему?!» – «До нас катались старшеклассники, и ботинки мокрые» – ответила подружка. Девчонки ахнули – ботинки и вправду сырые, но открыто взбунтоваться… Учитель уж и двойкой грозил, и завучем… Но она осталась непреклонна.
Молодец такая.
Сейчас мы видимся нечасто, только когда Зая приезжает в Россию. Но если я попадаю в сложный переплет, всегда думаю: «А что бы сделала на моем месте Зая?»