— Даже не знаю. У нас в семье Чарли специалист но музыке.
— У вас есть «Медуница и роза»? — спросил Чарли.
— Конечно, — ответила Ник и направилась к проигрывателю. — Вы любите блюз? Хьюз вечно твердит, что это слишком меланхоличная музыка.
— Жизнь и без того меланхолична. Зачем же добавлять тоски? — вставил Хьюз, вернувшийся с напитками. — И к тому же это не блюз, а свинг.
В тускнеющем свете Ник заметила, что он убрал с лужайки ее бутылку.
— Ой, по-моему, ты считаешь себя ужасно умным, — засмеялась она.
— Ты тоже должна считать меня умным. Ведь ты вышла за меня замуж. — Хьюз с улыбкой протянул ей мартини.
— А вы слышали Роберта Джонсона?[7] — спросил Чарли. — Вот это настоящий блюз. Южный блюз. Не для клубов.
— А чем вам не нравятся клубы? — Ник повернулась к нему, охотно заглотив наживку. Радуясь тому, что хоть что-то происходит.
— Ничего не имею против клубов, за исключением разве что их музыкальных вкусов, — ответил Чарли, легко улыбнувшись ей.
Ник собралась ответить, но передумала. Лишь пристально смотрела на него, размышляя, насколько она уже напилась. Вечер наполнял стрекот цикад да скрип пальмы в углу лужайки. Ее ландышевые духи мешались с мягким ароматом южной ночи. Она слышала разговор Хьюза с Элиз о ее родном городе, где-то в Висконсине. И звуки духовых.
Мужчина, сидевший рядом в прокатном кресле, обитом лощеным хлопком, улыбался ей улыбкой бордельного джаза и мотельных комнат.
— Прошу прощения, я на минутку, — сказала Ник, вставая, и ухватилась за подлокотник кресла. — Дела на кухне.
— Я помогу, — предложил Чарли.
— В этом нет нужды. — Ник взяла свой мартини и прикрылась стаканом точно щитом.
— Я настоящий дока по кухонной части. Спросите Элиз.
Элиз безмятежно посмотрела на мужа. Не предложила помочь вместо него, отметила Ник.
Ник не решилась обернуться, когда они направились в дом. Открыла холодильник и вытащила очищенный огурец.
Вы не могли бы его порезать? — попросила она, протянув огурец.
— Нож?
— В шкафчике под раковиной, — сказала она, доставая креветок.
— С рыбацкой лодки? — спросил Чарли, указав взглядом на миску.
— Да, — рассмеялась Ник.
— Которой?
— Что значит — которой?
— Пятичасовой?
— Да, а другая во сколько бывает?
— Утром, — ответил Чарли, нарезая огурец слишком толсто, на вкус Ник. — Ровно в семь. Лучший улов, и креветки крупнее.
— И откуда же вы это знаете? — спросила Ник насмешливо.
— Я сам покупаю креветок. Элиз не любит бывать на канале.
Ник занялась приготовлением лимонного соуса. Желток шлепнулся в лужицу сока на дне миски.
— Я покажу вам как-нибудь утром, если хотите, — предложил Чарли. — Огурец готов.
Он подошел к ней с разделочной доской и замер чуть позади.
Ник прекратила взбивать.
— А у вас есть пластинки Роберта Джонсона? — спросила Ник.
— Есть, — ответил Чарли. — Хотите послушать?
— Да, — сказала Ник. — И креветочную лодку тоже хочу увидеть.
— Отлично, — ответил он.
Ник снова принялась взбивать, соус густел, наливался желтизной.
— Ваш огурец, — напомнил он.
— Мне они понравились, — сказала Ник, очищая тарелки.
— Он хороший работник, — отозвался Хьюз, глядя в свой скотч. — Некоторым парням, похоже, все равно, когда работы на судне закончатся. В основном тем, у кого нет семей.
— Наверное, им некуда возвращаться.
Ник включила воду и посмотрела на Хьюза:
— Но Чарли мне понравился. Он пообещал показать мне хорошую креветочную лодку.
— Неужели? Похоже, Элиз нечасто выходит из дома, да?
— Уж очень она застенчивая, — сказала Ник.
— Но довольно милая.
— Ты так думаешь? Я боялась, что она сольется со стеной и нам придется всю ночь искать ее. — Ник поскребла тарелку. — А он весьма энергичный.
— Ну что ж, ты не одинока. У него много поклонниц в рабочей столовой.
— Полагаю, ее это не слишком радует.
— О, насколько я знаю, он верен ей.
— В самом деле?
— Вижу, ты хорошо провела время. Я рад. — Хьюз взболтал остатки виски в стакане. — Мне бы не хотелось, чтобы ты скучала.
— Это же наша жизнь. С чего бы ей быть скучной?
— Наша жизнь, — медленно повторил Хьюз, почти неуловимый вздох сорвался с его губ. — Да, полагаю, так и есть.
— В каком смысле — ты полагаешь?
— Не знаю в каком. Наверное, я немного перебрал с выпивкой.
7
Роберт Лерой Джонсон (1911–1938) — американский музыкант и автор песен, один из наиболее известных блюзменов XX века, оказавший огромное влияние на последующие поколения музыкантов. О его жизни известно крайне мало, он погиб в возрасте 27 лет, написав всего 29 песен.