Легкий Танк II во время пересечения течения ручья. Он был вооружен 2-сантиметровой автоматической пушкой и был быстрым и юрким разведывательным танком, но для борьбы с вражескими танками не годился.
Легкий Танк I во время обучения водителей. Этот танк был первым танком, который в больших количествах поступил в войска в 1935 году. Он был вооружен только двумя пулеметами и для боя против танков абсолютно не годился. Начиная с 1940 года его использовали в основном только для обучения водителей танков или как самоходные лафеты для установки на них орудий.
Танк IV, самый тяжелый танк вермахта до 1942 года, со своей 7,5-сантиметровой короткой пушкой для танкового боя годился тоже ограниченно.
Выплата военной зарплаты в Керцлине: командир роты должен был присутствовать при выплате зарплаты. Слева на фотографии командир роты капитан князь Фольрандт фон Шаумбург-Липпе, справа от него — старшина роты.
Стрелок танковых войск Альфред Руббель (посередине) только что получил свою военную зарплату — десять рейхсмарок за десять дней.
Обучение стрельбе в Путлосе и пребывание в лазарете в Любеке
Время в Шпроттау с ноября 1940 года по май 1941 года мы провели в специальных упражнениях, каждый выучил свои функции в зависимости от того, кем он был в экипаже танка. Меня определили в наводчики среднего танка Pz. IV, в роте их было 17 штук. Я прошел обучение вооружению и приборам, не хватало практических упражнений в стрельбе. Меня, как и остальных, послали на четырехнедельные курсы наводчиков на танковый полигон в Путлос, возле Ольденбурга/Гольштейн.
С моим скромным багажом я сидел в поезде и ехал через Коттбус, Берлин, Гамбург, Любек в Ольденбург в Гольштейне. Это была моя первая большая поездка без присмотра унтер-офицера. Что-то похожее на зиму было и в Шпроттау, но когда я сошел с поезда в Путлосе и из-за домов вышел на открытую дорогу, в лицо мне подул ветер со снегом, и я вспомнил о самых лучших высококачественных восточнопрусских зимах. Когда я потом пришел в теплый кубрик в казарме для участников курсов, я испытал симпатию к этому ландшафту, который встретил меня настоящей зимой.
Курсы были приятными и интересными, особенно потому, что никакой муштры там не было. Мы многому научились у наших отличных преподавателей, я хорошо помню майора, нашего преподавателя по стрельбе. Также мой первый выстрел из 7,5-сантиметровой короткой пушки я никогда не забуду, ни звука выстрела, ни запаха пороховых газов в боевом отделении, ни то, что я промазал. Мы стреляли по «Pudel» и «Kama», а кроме них — по установленным на постаментах танковым башням, которые на руках надо было нести в поле и там устанавливать.
За мою 30-летнюю военную карьеру я не встречал лучшего, более основательного курса по стрельбе и нахождению цели, чем на полигоне в Путлосе. Хорошие учителя, подходящие средства обучения и ориентация на достижение результата обеспечивали успех. Те курсы, которые оканчивают сейчас кандидаты в офицеры бундесвера и фельдфебели танковых войск, также находятся на высоком уровне. Мне очень нравилось в этой школе. Я до сих пор люблю и Ольденбург и Путлос.
К сожалению, в конце января я заболел двухсторонним воспалением легких. Только благодаря правильно поставленному доктором Мессдорфом, тогдашним нашим врачом, диагнозу я попал в хорошую больницу в Любеке и там постепенно поправился. Только потом я понял, что его решение немедленно доставить меня в большую больницу на санитарной машине, несмотря на плохую погоду, было правильным и важным. Доктора Мессдорфа я еще раз встретил 15 лет спустя, когда он при опасной для жизни болезни моей жены принял такое же значимое решение.
Городская больница в Любеке на Санкт-Юрген-Ринг имела военное отделение, потому что военных госпиталей еще не было. Мы лежали в большом зале вместе с французскими военнопленными и получали одинаковый уход. Французов не охраняли. Несмотря на языковой барьер, мы общались. Немецкие солдаты, которые получали посылки или покупали еду в городе, отдавали свои больничные порции французским товарищам. Мне важно об этом сообщить.
В марте или в апреле я вернулся в роту и получил три недели отпуска для восстановления в Тильзите. В апреле были курсы по оказанию первой помощи и стрельбе на полигоне в Нойхаммере. После них вся рота по железной дороге поехала в Путлос, на большие учения по танковой стрельбе. Следующие пять лет, начиная с этого момента, я жил на колесах и только через пару месяцев после окончания войны смог начать нормальную гражданскую жизнь в определенной географической точке.