— Ка-ра-ул! Помогите! Спасите!..
Мы услыхали эти вопли и, страшно перепуганные, кинулись на помощь. Влетели в столовую — и остолбенели: на праздничном столе, прямо между нашими сладкими пирогами, скорчился зелёный от страха гость. Он в ужасе таращил глаза на пол, как будто оттуда на него надвигался разъярившийся мамонт. А там всего-навсего сидел Васька и топорщил от смеха усы.
Всю весну, лето и осень мы холили и пестовали Ваську. А когда листья на деревьях облетели и сад опустел, заметили, что Васька вырос большой.
Диван, если Васька растягивался во всю свою длину, становился для него уже мал.
Детские забавы он постепенно менял на другие: слёжку, борьбу, прыжки.
Замашки настоящего тигра у него проглядывали и раньше: он очень любил подкрадываться, подкарауливать разных животных и птиц. С возрастом эти замашки становились всё резче и заметнее.
Особенно любил он стащить с кровати подушку, выкусить у неё угол и потом ударить по ней лапой: перья облаком летели во все стороны, и тогда можно было с силой зажать подушку в зубах и рычать.
Получалось полное впечатление охоты на дикую птицу. Мы сбегались на рыкание и заставали Ваську на месте преступления: подушка на полу, Васька — на ней, и морда у него вся в пуху.
— Зубы у него чешутся, что ли? — ворчали мы, то и дело спасая от него разные вещи. — Ведь ни за что не пройдёт спокойно: всё ему нужно таскать в зубах и рвать.
И мы придумали выход: подарили Ваське игрушку — стоптанный маленький валенок. Мы возили валенок за верёвку, а тигрёнок ловил его, как кошка мышку. Поиграв, мы оставляли валенок в Васькиных зубах, и он служил затычкой для Васькиной пасти. С валенком в зубах Васька не портил других вещей.
Мы по-прежнему беззаботно играли со своим другом, но старшим всё чаще приходило в голову, что жизнь Васьки скоро должна измениться.
Однажды начальство нашего города вызвало к себе отца и объявило, что ему не разрешается больше держать тигра на свободе и он должен посадить его в клетку, а пока клетка не будет готова, привязать на цепь.
Пришлось исполнить всё, как было приказано.
Первое время Васька никак не мог примириться с неволей и оскорблённо кричал: «А-ам, ахм, баум, баум!..»
Морда у него была такая расстроенная, что хотя и было условлено, что его отпускать не будут, но мы потихоньку от взрослых, а взрослые потихоньку от нас отвязывали его.
Проходили дни за днями, а клетки всё не было.
На большую, надёжную клетку у нас не хватало денег, а заказывать плохую и тесную не имело никакого смысла: всё равно мы стали бы выпускать из неё Ваську.
Отец ждал новых неприятностей от городского начальства и ходил хмурый и сердитый. А тут, как нарочно, выискался один торговец — он поставлял диких зверей в зоологические сады. Вот он и пристал: продайте да продайте…
— Я буду его хорошо кормить, построю большую клетку. Ему будет у меня прекрасно. Сможете приходить к нему в гости.
Отец и мать долго крепились. Очень уж им не хотелось расставаться с Васькой. Но кормить его было дорого, и потом недовольство соседей, которые начали придираться к Ваське, и ещё многое другое заставило их наконец решиться.
Мы сначала не поверили, что Ваську скоро от нас увезут, а потом подняли такой крик, что родители прогнали нас в сад. Туда же, в сад, явился и хитрый торговец. Он стал угощать нас конфетами, приглашал нас в свой зоологический сад и говорил, что очень любит зверей.
Кроме того, он просил нас рассказать ему про Васькины привычки и научить его, как надо обращаться с тигрёнком.
Мы сначала не желали даже разговаривать с ним, но потом понемногу стали его учить, как кормить, как купать Ваську и как ухаживать за ним. И всё время мы подозрительно к нему приглядывались и брали с него бесконечное число клятв, что он будет Ваську любить.
— Да, впрочем, очень ему нужна ваша любовь! — «вежливо» прибавляли мы тут же и уходили, чтобы погоревать на просторе.
И вот наступил грустный час.
Осенним пасмурным днём, когда над голым садом без конца кричали стаи галок, во двор со скрипом въехала телега. На телеге была железная клетка.
Отец подшучивал над матерью, но у него самого дрожали руки, когда он отвязывал Ваську. Тигрёнок, испуганно прижимаясь к его ногам, взошёл с ним по доске в клетку. Отец вышел и захлопнул дверцу. Васька рванулся за ним, закричал и стал биться о прутья. Потом, жалобно мурлыча, просунул между ними лапы и протянул их отцу. Все домашние стояли вокруг молча, потрясённые Васькиным отчаянием.