В сущности, он и сам никогда и ни в чем не винил детей. Они были слишком малы, чтобы понимать, что делают. А уж ему ли не знать, на что способна его бывшая супруга! Что-что, а ненавидеть она умела. Ей ничего не стоило оболгать и унизить любого, навеки смешать человека с грязью.
– Долг – не для Салли. Она хотела отделаться от меня, и она этого добилась. Салли всегда умела добиваться своего – что от меня, что от Хэмиша. Не знаю, кому из них пришла в голову идея завести общих детей, но думаю, что не ему. Держу пари, Салли решила, что будет умнее покрепче привязать его к ней. Знаете, в некоторых вещах он просто как ребенок. Как раз это мне больше всего и нравилось в нем. А Салли… Салли – нет. Она расчетливая. И всегда делает только то, что выгодно ей самой.
– Звучит довольно зловеще, – сдержанно проговорила Офелия.
Ее слова невольно тронули Мэтта. После того как он выложил ей все как на духу, на него вдруг навалилась усталость. Протянув руку, он поворошил угли в камине. Некоторое время оба молчали.
– Ну а потом? Неужели за все время после развода у вас никого не было?
Возможно, кто-то на его месте стал бы искать утешения у других женщин, но только не Мэтт. По всему видно, что он вел довольно одинокую жизнь – во всяком случае, так ей показалось. Конечно, очень может быть, что у него кто-то есть, но, сказать по правде, Офелия в этом сомневалась.
– Да нет… куда там! После ухода Салли я еще года два даже не смотрел на женщин. Был как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. А потом год за годом без конца летал в Окленд повидать детей. Короче, просто не до того было. Я больше никому не верил и поклялся, что так будет всегда. Года три назад я встретил очень милую девушку намного моложе меня. Она мечтала о том, как когда-нибудь выйдет замуж и нарожает кучу ребятишек. А у меня не нашлось ни сил, ни желания снова пройти через все это. Я не хотел ни жениться снова, ни иметь еще детей – ведь тогда оставался риск снова их потерять, а второго раза я бы не вынес. Зачем? Мне тогда стукнуло уже сорок четыре, а ей всего тридцать два. Потом она поставила вопрос ребром. Нет, я се не виню. Но что я мог сделать? Мы расстались друзьями, а через полгода она вышла замуж за хорошего парня. Этим летом у них родился третий малыш. Мы больше не виделись. Я все еще надеюсь, что в один прекрасный день снова смогу видеться с детьми. Возможно, когда они повзрослеют. Но иметь другую семью… нет, не хочу рисковать. Один раз я уже прошел через этот кошмар и второго просто не переживу.
Офелии пришлось признать, что очень немногие, пережив выпавшее на долю Мэтта, смогли бы остаться самими собой. Пережитые страдания словно выжгли его изнутри. Мягкий и добрый по натуре, он замкнулся, но она не могла винить его за это. Теперь она понимала, почему он так сразу привязался к Пип. Ей было почти столько же лет, сколько и его собственным детям, когда их отняли у него. Изголодавшись по простому человеческому общению, Мэтт с готовностью ухватился за возможность поболтать с малышкой. У них возникла просто дружба, в ней не заключалось ничего плохого, да и Пип нуждалась в дружбе ничуть не меньше самого Мэтта. Однако для мужчины его лет такая дружба вряд ли смогла бы заменить то, что он потерял. Он нуждался в чем-то большем, во всяком случае, так казалось Офелии, но у него не хватало смелости, и поэтому он довольствовался редкими встречами с Пип несколько раз в неделю, возможностью учить ее рисовать. Для такого человека, как Мэтт, этого явно было мало. Но похоже – все, чего он хотел.
– А вы, Офелия? Вы были счастливы в браке? Простите, но мне показалось, что ваш супруг был нелегким человеком. Впрочем, гении все такие – во всяком случае, они так считают.
Мэтту казалось, что Офелия принадлежит к числу тех мягких и уступчивых женщин, о которых мечтает любой мужчина. Но то, что она рассказывала об отношениях между мужем и сыном, наводило на мысль, что ее покойный супруг вряд ли это ценил. И Мэтт был недалек от истины, хотя Офелия скорее откусила бы себе язык, чем призналась в этом даже себе самой.
– Тед был замечательный человек, с выдающимся умом и поистине гениальной прозорливостью. Всегда с самого начала знал, чего хочет, и неизменно этого добивался. Тед шел прямо к цели, и ничто не могло его остановить – ни я, ни дети. Правда, нам бы это и в голову не пришло. Наоборот, мы всячески поддерживали его… я по крайней мере. Наконец он достиг того, к чему стремился, добился всего, чего хотел. Лет за пять до смерти его имя прогремело на весь мир. И было так чудесно. – «Только не для нас, – мысленно добавила она. – Если не считать того, что в доме наконец появились деньги».