Сьюзен скинула с ног тапочки, помогая ему снять с нее одежду. Она пробежала руками по его ягодицам и бедрам, подбираясь к твердой плоти, пульсирующей у ее лона.
— Ах Энни, — вздохнул он.
Перевернувшись на бок, он быстро расстегнул пояс и спустил молнию на джинсах. Они вместе стянули их и бросили на пол.
Он поцеловал ее, его язык погружался все глубже и глубже, его тело пылало… С негромкими чувственными возгласами они трогали друг друга, пробовали на вкус, нетерпеливые, разгоряченные, лелея в себе страсть, пока оба не в силах уже были терпеть ни минуты больше.
— Сейчас, Ник, пожалуйста! — выкрикнула Сьюзен, открываясь еще шире его пытливым пальцам. Ей нестерпимо хотелось ощутить его внутри себя, заполнить пустоту мощным движением, испытать на себе его страсть. Она приподнялась навстречу его напору, и наслаждение вздымалось все выше, выше.
— О Боже, Энни! — Ник застыл, и она почувствовала его пульсацию внутри себя, и ее собственное тело содрогнулось в сладкой муке.
Потом они лежали вместе на шелковых душистых простынях. Сьюзен нежилась в теплых объятиях Ника, прильнувшего головой к ее плечу и шее. Она пальцем обводила контуры его носа, бровей, подбородка.
— М-м, так и продолжай, — пробормотал он, поймав ее палец губами и лизнув его языком. Обхватив ее руку, он развернул ее и стал целовать ладонь, проводя языком вдоль каждого изгиба.
Сьюзен ощутила, как внутри ее опять начинает разгораться огонь. Она закинула ногу ему на бедро и почувствовала его возбуждение.
— О, женщина, что ты со мной делаешь, — пробормотал Ник. Он приподнялся на локте и смотрел ей в лицо. Затем нежно поцеловал ее, рассыпав по ее губам быстрые дразнящие поцелуи.
Она лежала такая красивая, восхитительно податливая, переполненная любовью. Полосы лунного света пробивались в комнату, обволакивая ее голубым сумраком. Он хотел, чтобы она осталась здесь навсегда.
— Выходи за меня замуж, Энни, — внезапно вырвалось у него. — Позволь мне о тебе заботиться, оберегать тебя. — Он поцеловал ее. — Останься здесь, со мной.
Она затаилась.
— Ник, ты не знаешь, о чем просишь.
— Дорогая, я знаю. Просто ответь «да».
Она отодвинулась от него.
— Ник, ты же знаешь, во что я впутана. Меня преследуют. Меня хотят убить. Мне испортили машину. Я не могу допустить, чтобы ты из-за меня рисковал своей жизнью.
Ник откинулся назад.
— Испортили тебе машину?
Сьюзен кивнула.
— Механик считает, что кто-то подсыпал сахар в топливный бак.
— Милая, почему ты так уверена в этом? Может, просто какому-то чокнутому нравится делать пакости, а потом наблюдать, что из этого получится. — Он заметил, что она задумалась над этой мыслью.
Он погладил ее по руке.
— Любовь моя, я знаю, о чем ты думаешь. Позволь мне помочь тебе. Вместе мы преодолеем твои страхи.
— Ты все-таки мне не веришь, да?
Он уловил в ее голосе обиду.
— Энни, радость моя, какая разница, верю я или нет? Я люблю тебя. — Он помолчал, мысленно подбирая убедительные доводы. — Погоди, любовь моя, не отвечай сейчас. Ты будешь здесь несколько дней. Просто расслабься и успокойся.
Она собралась возразить, но он наклонился и поцелуем стер слова с ее губ.
— Энни, пожалуйста, дай мне возможность доказать тебе, что я прав.
Он смотрел на нее, не отрывая глаз, сильный и смелый. Он знал об опасности, которую она несет с собой. И он так сильно ее любит, что готов постоять за нее.
— Я останусь, Ник, — прошептала она.
— Это все, о чем я прошу, дорогая.
— Помни, я ничего не обещаю.
— Я не прошу у тебя обещаний, — успокоил он ее. — Только возможность показать тебе, как у нас с тобой может быть все хорошо.
В последующие дни Ник наблюдал, как она расцветает и выпрямляется под лучами его любви. Днем каждый из них занимался своим делом. Он запирался в студии и тайком работал над своей книгой. Она обследовала уголки и закоулки замка, помогала Карле с Александром и наконец начала посещать некоторые групповые сеансы.
По ночам они ускользали вместе с Ником в башню и проводили долгие приятные вечера, слушая музыку, болтая, играя в шахматы. Там, под звездами, мерцающими сквозь застекленные люки высокой остроконечной крыши, они любили друг друга в этой большой удобной кровати.
Для Сьюзен дни текли, как вода. Мир представлялся в новом свете. Небо стало голубее, птичьи трели — мелодичнее, звезды за стеклянной крышей башни Ника — больше и ярче. Она любила. Мысль о том, чтобы покинуть Ника, стала невыносимой.