Они вышли. Паркер запер комнату, а ключ положил в карман. Потом они сидели друг против друга за большим столом в библиотеке.
— Вот и все, — сказал Джо усталым голосом. — Круг замкнулся. И некого тебе больше допрашивать, Бен. Может, внизу осталось еще немного кофе в термосах.
Они молча спустились по лестнице и вошли в столовую.
Все люстры по-прежнему горели. На старинных часах смерть своей косой неспешно отмеряла текущее время. Кофе в термосах все еще был горячим. Джо подал другу чашку. Они сели.
— Ты сказал, что больше некого допрашивать.
— Да.
— Ты забыл еще об одном человеке.
— О ком?
— О себе.
— Обо мне?
Паркер кивнул, допил последний глоток и отодвинул чашку.
— О чем ты разговаривал с Харкрофтом после того, как отправил меня на разговор с Кеджем, а потом читать заметки Дороти Ормсби?
— Я ведь тебе уже сказал…
— Не лги, Джо. Скажи мне правду. Мы ведь беседуем наедине.
— Я как раз об этом сейчас и подумал, — Джо легко усмехнулся. — Что я сказал Харкрофту?
— Да, скажи мне всю правду.
Паркер склонился к нему над столиком.
Джо устало вздохнул.
— Я сказал ему, что знаю, кто убил Грейс Мэплтон.
— И ты сказал ему, кто?
— Ты хочешь знать всю правду?
— Всю.
— Я сказал ему, что миссис Уорделл мертва, и что она оставила письмо.
— И это все?
Джо отрицательно покачал головой.
— Еще я сказал, что… быть может, при определенных обстоятельствах удалось бы сохранить тайну… и не выявлять имя убийцы, если бы…
— Ну, заканчивай предложение.
— Не могу, потому что я точно так же не закончил его, обращаясь к Харкрофту.
— И что потом?
— Потом я вышел и оставил его одного.
— И это все?
— Это все.
— Понятно, — Паркер прикрыл глаза. — Ты обманул меня, Джо.
— Не понимаю, — Джо взглянул на Паркера с изумлением, которое человеку, менее проницательному, чем Бен, показалось бы совершенно искренним.
— Ты обманул меня. А позже, когда мы бежали вверх по крутой лестнице, преследуя Тайлера, ты умышленно споткнулся и перекрыл мне дорогу. Если бы не это, он не успел бы открыть люк, и мы настигли б его.
— Да, это действительно досадное стечение обстоятельств, — Джо с сожалением покачал головой. — Ну просто не могу себе этого простить…
— Джо, не издевайся надо мной. Скажи, зачем ты это сделал?
— Врач может умереть, отравленный безумной старушкой, которая угостила его цианистым калием, убив предварительно молодую девушку, изображающую Белую Даму. Разные жуткие истории случаются с докторами. Они гибнут, заразившись от своих пациентов, их убивают шизофреники, с ними происходят сотни других несчастных случаев, и ни один из таких случаев не становится добычей газет и не губит жизней их жен и детей, которые могли бы утонуть в грязном болоте бульварной прессы… и что самое главное — у них даже не остается возможности сохранить добрую память о муже и отце. Одно дело, когда твой отец погиб от руки безумной пациентки, и совсем другое дело: отец-убийца, осужденный за убийство шантажистки… да еще какой! Да еще при каких обстоятельствах!
— Но…
— Послушай дальше, Бен. Харкрофт получил бы многолетний срок и вышел бы из тюрьмы старым, сломленным человеком, которого презирают собственные дети, и который лишен права заниматься своей профессией. Он не хотел этого! Получив от меня тень надежды на сохранение своего доброго имени, он принял единственное решение, которое мог принять. Что же касается Фрэнка Тайлера… А ты не подумал о том, что случится с ней?
— С кем?
— С Амандой Джадд, дружище!
— Что ж, она должна это как-то перенести…
— Я не узнаю тебя, Бен! Ты всегда был чувствительным, мудрым человеком, и вдруг сейчас заявляешь: «Она должна это как-то перенести!» А почему должна?
— То есть как?
— А если бы Фрэнк Тайлер просто поскользнулся на этой башне и упал?
— Ну и что бы из этого следовало?
— Очень многое, при условии, что ты согласишься меня выслушать.
— Я слушаю тебя, Джо, хотя…
— Хотя я не позволил тебе заковать Харкрофта в наручники и сделать несчастными на всю оставшуюся жизнь его жену и двух мальчиков, а ему самому приготовить участь худшую, чем сама смерть! За это ты хочешь меня винить? Или за то, что если бы Фрэнк Тайлер споткнулся на скользкой крыше и упал вниз, то мы спасли бы судьбу бедной Аманды Джадд? Быть может она и не поверит в его падение, потому что это очень умная и проницательная женщина. Но во всяком случае, она никогда не узнает, кем в действительности был человек, которого она любила, и это позволит ей вернуться к нормальной жизни.
— Но даже если бы я и хотел с тобой согласиться, все это невозможно в свете того, что случилось.
— А что случилось? Грейс, Фрэнк, миссис Уорделл и доктор Харкрофт мертвы! В живых не осталось ни одного героя этой трагедии. Я не прошу тебя, чтобы ты покрывал чью-то вину. Достаточно будет, если расследование подтвердит, что последняя, кто видел Грейс живой, а именно — миссис Бремли, охваченная манией освобождения души Евы де Вер, и убила бедную девушку. Она ведь постоянно писала о таких вещах в своих книгах! Мало того, — она оставила письмо, которое является лучшим доказательством того, что намеревалась сделать! А то, что в приступе безумия она убила заодно и доктора, который, быть может, пытался помешать ей совершить самоубийство, — так это просто очевидно. Они сидят оба в этой комнате, убитые одним и тем же ядом… Бремли-Уорделл не оставила в этом мире никого. Ее история будет закончена. А если будет доказано, что убила именно она, никто не узнает, что Фрэнк Тайлер был мозгом этого убийства, а Грейс Мэплтон чем-то большим, чем несчастной очаровательной секретаршей известной писательницы. Дело быстро закроется и от него не останется ни следа.
Паркер развел руками.
— Это верно, что не осталось никого, кого можно было бы покарать, и роль полиции сведется лишь к закрытию этого печального дела, но ты ведь знаешь, Джо, что миссис Бремли не могла убить Грейс. Так как же мы можем помочь всем этим людям?
— Дай мне ключ, — Джо указал пальцем вверх. — Я это сделаю.
— Что? — не понял Паркер.
— Я вытащу этот меч из ее груди и брошу его на пол, так, как это мог сделать убегающий убийца.
Он умолк.
Паркер закрыл глаза. Они долго молчали. Наконец, комиссар пошевелился.
— Все это ужасно неформально, — тихо сказал он, — и противоречит правилам моей службы… Но все они мертвы, и я не представляю себе, как без их показаний мы могли бы доказать, что дело происходило таким невероятным и неправдоподобным образом. Ну и все эти люди… Жена и дети доктора… Бедная Аманда Джадд… Полицейский во мне орет громким голосом об укрытии фактов в ходе следствия, по человек во мне затыкает ему рот. Все виновные уже осуждены… окончательно и без права апелляции. А живых мы убережем от страданий, стыда и унижения. — Он вынул из кармана ключ и протянул Алексу. — Это от моей комнаты. А тот ключ в ящике столика.
Джо кивнул и, взяв ключ, быстро встал. Спустя секунду дверь за ним закрылась.
Некоторое время Паркер сидел неподвижно, потом провел рукой по лицу, встал и направился к термосам с кофе и неожиданно улыбнулся.
— Я старею, — прошептал он. — Но, пожалуй, это было правильно.
И он снова улыбнулся. Его наполнило сознание одержанной победы, но смысл и значение ее никак не удавалось вполне уяснить.
Дверь отворилась, и вошел Джо. Он был бледен, губы плотно сжаты.
Джо молча кивнул и протянул Паркеру ключ, который комиссар снова спрятал в карман. Откуда-то издалека донеслись гулкие ритмичные удары.
— Что это?
— Стучат в калитку.
Они направились по галерее к воротам.
— Открываем! — скомандовал Паркер.
Они встали у обеих лебедок и взялись за толстые ухваты. Решетка дрогнула и медленно поползла вверх.
Перевод с польского Роберта СВЯТОПОЛК-МИРСКОГО и Владимира КУКУНИ по эксклюзивному разрешению автора.