Ты в юбке. Пока Эдвард Нортон оплакивает свой диван, стереосистему и красивый шкаф, твой бойфренд засовывает два пальца тебе в трусики, а затем – не успеваешь ты опомниться – внутрь тебя. До сих пор ты не задумывалась, что юбки означают легкий доступ, особенно летом, без колготок и шерстяных границ между тобой и миром.
Его пальцы принимаются за дело. Ничего страшного. Ты делаешь вдох и велишь себе расслабиться.
Брэд Питт в подвале объясняет первое правило Бойцовского клуба. Бойфренд стягивает с тебя трусики. Никогда в жизни ты не чувствовала себя такой голой. Из груди вырывается смешок, похожий на кашель. В ответ парень целует тебя крепче.
Все ускоряется, ты не успеваешь следить. Лицо Эдварда Нортона разбивается о бетонный пол. Вы с парнем оба голые ниже пояса.
Тебе говорили, что можно сказать «нет». Но никто не объяснял как. Никто не говорил, как посмотреть в глаза человеку, которого любишь, и сказать, чтобы он прекратил.
Твой внимательный парень понял бы без слов. Заметил бы, что руки у тебя безвольно повисли, а зубы стучат. Но пока Эдвард Нортон рассылает коллегам стихи по электронной почте, бойфренд тянется за презервативом. Ты понятия не имела, что он держит их во внутреннем кармане рюкзака. Что у него все отлажено.
Брэд Питт произносит монолог о том, как реклама разрушает душу. Ты смотришь, как парень входит в тебя. Это твой первый раз, и все происходит потому, что ты слишком боялась сказать «нет». Потому что бойфренд забыл посмотреть тебе в глаза.
На следующей неделе ты оставляешь ему голосовое сообщение. Говоришь, что все обдумала и вам лучше расстаться. Кладешь трубку и плачешь.
Годы спустя ты забьешь его имя в поисковую строку в соцсети. Профиль будет закрыт, а вместо фото – серый квадрат. Ты не станешь добавлять его в друзья.
А пока жизнь продолжается. Само собой.
Ты снова занимаешься сексом. Иногда плохим. Иногда унылым. Чаще, чем хотелось бы, ты мысленно возвращаешься к тому моменту.
Ты не забудешь своего первого парня. Того, кто научил тебя жить в качестве гостьи в твоем собственном теле.
Глава 10
Женщина в пути
Каждый вечер ты спрашиваешь его «когда», и всякий раз он отказывается сообщать. «Скоро узнаешь. Куда спешить? Или тебя где-то ждут?»
Говорит, они еще не закончили сборы. Сколько у них вещей? Он не миллионер. Одевается опрятно, но одежда не новая. Он упоминал работу по дому, мытье полов, белье, которое нужно развешать. На его плечах весь мир, и некому (за неимением платной прислуги) облегчить ношу. Они прожили в этом доме много лет, и теперь им предстоит выгрести содержимое семейной истории, каждый клочок бумаги, каждую забытую безделушку. Они собираются уехать и обосноваться в другом месте, и необходимо решить, что оставить, а что взять с собой.
Затем, однажды вечером, он говорит: «Идем».
Осознание приходит через секунду, ты застываешь. Он резко поднимает тебя на ноги и начинает возиться с цепью. Поворот ключа – ключ все-таки есть, – пара рывков, и цепь со стуком падает на пол. Ты чувствуешь невероятную легкость.
Без цепи сложно сохранять равновесие, ты держишься за стену. Он тянет тебя за руку, торопясь вытащить наружу.
– Давай, – говорит он. – Шевелись.
Через несколько секунд под твоими ногами будет трава и никаких стен вокруг.
– Подожди.
Ты пятишься к задней стене, едва не выскользнув из его хватки. Цепкие пальцы вновь настигают тебя: он не из тех, кто так легко отпустит. Левое плечо с силой выкручивается, от неожиданности темнеет в глазах. Он нависает над тобой сзади.
– Какого хрена? Ты издеваешься?
Задыхаясь, ты свободной рукой указываешь на книги. Давным-давно он принес полиэтиленовый пакет, чтобы защитить их от влаги. Смотри, мол, я умею заботиться о своем имуществе. На ящике – безделушки, которые он забрал у других и отдал тебе.
– Я только хотела взять вещи, – говоришь ты, стиснув зубы. – Клянусь. Прости.
– Твою мать.
С прижатой к бедру рукой он подводит тебя к стопке книг. Ты спотыкаешься о его ногу и едва не падаешь. Он ловит тебя, ставит прямо.
– Давай.
Вы приседаете вместе, ты берешь пластиковый пакет, кладешь в ящик с остальными вещами.
– Ну, готова?
Ты киваешь. Он ведет тебя к двери. На прощания нет времени. Ты выхватываешь из памяти случайные моменты, похожие друг на друга дни, пять лет, слившиеся в сплошное месиво. Один непрерывный сарай. Место отчаяния и потерь. Но в конце концов ты к нему привыкла.