И вот опять – святое дело!И наш корабль, заботой полн,Совсем не так осиротелоПлывет среди бескрайних волн…
Я, юный сын морских факторий,Хочу, чтоб вечно шторм звучал.Чтоб для отважных вечно – море,А для уставших – свой причал…
Ленинград, март 1962
Я тебя целовал
Я тебя целовал сквозь слезы.Только ты не видела слез,Потому что сырой и темнойБыла осенняя ночь.
По земле проносились листья,А по морю – за штормом шторм,Эти листья тебе остались,Эти штормы достались мне.
Широко, отрешенно, грозноБились волны со всех сторон,Но порой затихало мореИ светилась заря во мгле.
Я подумал, что часто к морюТы приходишь и ждешь меня,И от этой счастливой мыслиБудто солнце в душе зажглось!
Пусть тебе штормовые стоныВыражают мою печаль,А надежду мою и верностьВыражает заря во мгле…
1962
Мачты
Созерцаю ли звезды над безднойС человеческой вечной тоской,Воцаряюсь ли в рубке железнойЗа штурвалом над бездной морской,
Все я верю, воспрянувши духом,В грозовое свое бытиеИ не верю настойчивым слухам,Будто все перейдет в забытье,
Будто все начинаем без страха,А кончаем в назначенный часТем, что траурной музыкой БахаПровожают товарищи нас.
Это кажется мне невозможным.Все мне кажется – нет забытья!Все я верю, как мачтам надежным,И делам, и мечтам бытия.
1962
На Родину!
Во мгле, по холмам суровым, —Без фар не видать ни зги, —Сто километров с ревомЛетели грузовики,Летели почти по небу,Касаясь порой земли.Шоферы, как в лучший жребий,Вцепились в свои рули,Припали к рулям, как зубры,И гнали – в леса, в леса! —Жестоко оскалив зубыИ вытаращив глаза…Я молча сидел в сторонке,Следя за работой мужчинИ радуясь бешеной гонкеНочных продуктовых машин.Я словно летел из неволиНа отдых, на мед с молоком…И где-то в зверином полеСошел и пошелпешком.
1962
Соловьи
В трудный час, когда ветер полощет зарюВ темных струях нагретых озер,Я ищу, раздвигая руками ивняк,Птичьи гнезда на кочках в траве…Как тогда, соловьями затоплена ночь.Как тогда, не шумят тополя.А любовь не вернуть,как нельзя отыскатьОтвихрившийся след корабля!
Соловьи, соловьи заливались, а тыЗаливалась слезами в ту ночь;Закатился закат – закричал паровоз,Это он на меня закричал!
Я умчался туда,где за горным хребтомМногогорбый старик океан,Разрыдавшись, багровые волны-горбыРазбивает о лбы валунов.
Да, я знаю, у многих проходит любовь,Все проходит, проходит и жизнь,Но не думал тогда и подумать не мог,Что и наша любовь позади.
А когда, отслужив, воротился домой,Безнадежно себя ощутилЧеловеком, которого смыло за борт:Знаешь, Тайка встречалась с другим!
Закатился закат. Задремало село.Ты пришла и сказала: «Прости».Но простить я не мог,потому что всегдаСлишком сильно я верил тебе!Ты сказала еще: – Посмотри на меня!Посмотри – мол, и мне нелегко. —Я ответил, что лучше на звезды смотреть,Надоело смотреть на тебя!
Соловьи, соловьизаливались, а тыВсе твердила, что любишь меня.И, угрюмо смеясь, я не верил тебе.Так у многих проходит любовь…В трудный час, когда ветер полощет зарюВ темных струях нагретых озер,Птичьи гнезда ищу, раздвигая ивняк.Сам не знаю, зачем их ищу.
Это правда иль нет, соловьи, соловьи,Это правда иль нет, тополя,Что любовь не вернуть,как нельзя отыскатьОтвихрившийся след корабля?
1962
* * *
Пора любви среди полей,Среди закатов тающихИ на виду у журавлей,Над полем пролетающих.
Теперь все это далеко.Но в грустном сердце жжениеПройдет ли просто и легко,Как головокружение?
О том, как близким был тебе,И о закатах пламенныхТы с мужем помнишь ли теперьВ тяжелых стенах каменных?
Нет, не затмила ревность мир.Кипел, но вспомнил сразу я:Назвал чудовищем ШекспирЕе, зеленоглазую.
И чтоб трагедией душиНе стала драма юности,Я говорю себе: «ПишиО радости, о лунности…»