Как ни старался парень скрыть свое разочарование, оно все-таки отразилось на его лице.
— Мне нужна была работа, вот и все, — сказал он, но как-то неубедительно, и вдруг схватил ее за руку: — Рева, послушай…
Отпусти меня!
Я ведь ничего тебе не сделал, — с чувством продолжал Хэнк. — У тебя нет никаких причин причинять мне такую боль.
Отпусти, мне больно! — воскликнула она.
Парень выпустил ее руку, но не отступил.
«Какой он огромный, — подумала Рева. — Сильный. Большой. Если он действительно захотел бы причинить мне боль, ему бы это легко удалось».
Я буду следить за тобой. Рева, — сказал он вдруг, и в его голосе послышалась угроза.
— Что?
У меня двенадцать мониторов. Я буду следить за каждым твоим движением.
Даже в темноте пустой кладовки девушка отчетливо видела, как рассержен Хэнк. Выйдя в коридор, она поняла, что его слова не идут у нее из головы. Ей стало страшно. По спине побежал холодок — холодок настоящего ужаса.
Клэй, что ты делаешь с ножом? — спросила Пэм.
Ничего, просто играю, — пожал плечами парень, открывая и закрывая перочинный ножик.
Он постоянно вертел что-то в руках, Пэм давно заметила за ним такую привычку. Сидеть спокойно этот человек не умел.
Слушай, это не бойскаутский ножик, — заметил Микки. — Где ты его взял?
Нашел, — ответил Клэй, и странная улыбка появилась у него на губах.
Они сидели в маленькой, похожей на ящик гостиной Микки. Пэм зарылась в старые потрепанные подушки на диване, Клэй облюбовал деревянное кресло, а Микки уселся на пол, прислонившись спиной к дивану и вытянув ноги. В руках у него, как всегда, была конфета. В другом углу комнаты работал телевизор, где показывали какой-то полицейский сериал. Никто не обращал на него внимания. За окном завывал ветер, и стекла тихонько позвякивали.
Из кухни доносился стук. Можно было, не заглядывая туда, догадаться, что там сидит мистер Уэйкли и раскачивается на стуле. Он сидел там с того самого момента, когда пришла Пэм, приканчивая уже вторую упаковку пива. Она слышала, как мужчина подошел к холодильнику и достал еще одну порцию.
После того как отец потерял работу, он без конца пьет, — признался Микки, понизив голос. — Он совершенно разбит. Я даже не могу обсуждать с ним это.
А твой отец не пытался найти другую работу? — так же шепотом спросила Пэм.
Он вообще не выходит из дома, — покачал головой друг, — разве только купить еще пива.
Да уж, Рождество так Рождество, — вздохнул Клэй, проводя лезвием ножа по ладони.
А где Фокси? — спросил Микки, разрывая упаковку шоколадки.
Он сегодня допоздна работает, а потом куда- то собирается с родителями, — ответила Пэм, вертя в руках потрепанную бахрому диванной подушки. — Знаешь, он нашел работу.
Где? — невнятно спросил Микки, потому что рот у него был набит шоколадом.
У «Долби». Можешь себе представить?
Фокси дали работу в магазине твоего дяди, а тебе — нет? — изумленно спросил Клэй.
Пэм помрачнела. Она чувствовала, как в душе у нее поднимается ярость, будто вулкан вот-вот изорвется.
Ну, за это спасибо моей сестре Реве, — пробормотала девушка сквозь зубы.
Она как холодный ветер, — заметил Клэй, все еще играя с ножом, и улыбнулся своей метафоре.
Она врушка, вот и все, — оборвала его Пэм, сама удивляясь силе своих эмоций. — Когда-нибудь я скажу ей все, что думаю.
А почему бы не сделать это прямо сейчас? — предложил Микки, показывая на телефон на журнальном столике.
Пэм немножко подумала и покачала головой:
Она того не стоит. Потом дядя Роберт позвонит моему отцу… и начнется большая семейная ссора.
И что? — спросил Клэй, буравя ее холодными стальными глазами.
Не хочу портить Рождество своим родителям, — сказала Пэм. — Не хочу начинать мировую войну. Рано или поздно я ей отомщу.
Из кухни снова донесся звук открываемой банки.
Я тоже ненавижу твоего дядю, — с чувством сказал Микки. — Смотри, что он сделал с моим отцом. Всего за месяц до Рождества.
Клэй запел себе под нос какую-то веселую песенку, продолжая вертеть в руках нож. Вдруг он вскочил на ноги, и камешек у него в ухе сверкнул бриллиантовым блеском.
Ребята, вы тайны хранить умеете?
Пэм изумленно уставилась на парня. Это отчаянное выражение лица она видела у него только однажды — когда тот уходил от полицейского автомобиля.
Конечно, — выпрямляясь, ответил Микки.