В переполненной церкви всего четверо мужчин. Трое из них, одетые в пальто, которые им явно не по размеру, сняли шапки и стоят молча. Один пытается подавить мучающий его туберкулезный кашель, второй уставился в сборник гимнов в кожаном переплете, третий, прикрыв потрескавшиеся губы воротником, не может сдержать слез, капающих на стиснутые ладони.
Пастор, благодаря преклонному возрасту избежавший призыва в ряды ополченцев фольксштурма[3] — отчаянной попытки нацистского руководства организовать сопротивление на территории Германии, — возвещает о рождении Христа и отводит глаза, словно чувствует вину за ту призрачную надежду в море грусти, которую дарит прихожанам это радостное событие. Остро ощущая напряженность, витающую в воздухе, пастор коротко благословляет собравшихся и под нестройные возгласы «аминь» идет по проходу к дверям.
Еще несколько лет назад на паперти, украшенной разноцветными лампадами, собирались прихожане, поздравляли друг друга, отовсюду слышались возбужденные детские голоса. Сегодня, в эту промозглую, холодную ночь в отблеске единственного фонаря изможденные людские тени вполголоса обмениваются традиционными рождественскими поздравлениями, натягивают шапки, поднимают воротники и спешат скрыться в сгущающейся темноте.
Молодая женщина в пальто с отороченным мехом воротником подходит к пастору. Он склоняется в почтительном поклоне и целует поданную ему руку. Женщина просит его благословения. В ее глазах стоят слезы.
Выйдя из церкви, женщина идет по дороге, придерживая полы пальто и сгибаясь под порывами ледяного ветра. Затем она входит во двор и направляется к дому с башенками на крыше.
В просторном холле тускло мерцают две лампочки, освещая громоздкую мебель и портреты бывших владельцев дома и их драгоценных супруг, разодетых в кринолин и кружева. Женщина быстро поднимается наверх, входит в спальню и со вздохом облегчения захлопывает за собой дверь. В комнате тепло, мерцает огонь в камине, и ее продрогшее тело начинает медленно согреваться.
БОльшую часть спальни занимает огромная кровать с балдахином. У стены примостился письменный стол, на котором в беспорядке лежат книги и бумаги. Маленький диван и кушетка, обитая бархатом, прекрасно гармонируют с инкрустированным антикварным комодом и стульями из сандалового дерева. Женщина сбросила пальто и осталась в серой юбке и желто-красном жакете. Закрыв лицо руками, она стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, словно впала в глубокий транс.
Внезапно в дверь тихонько постучали. Женщина вздрогнула и оглянулась. Мужчина, один из тех, что были в церкви, в большой шинели и фуражке, с высоким лбом и глубоко посаженными глазами, нежно обнимает ее и вытирает слезы, градом катящиеся по щекам. Бережно и внимательно, словно держит в руках хрупкую вазу, он раздевает женщину и несет ее к кровати.
Отвернувшись к стене, женщина терпеливо ждет, пока он снимет свою заплатанную одежду. В отблеске огня его изможденное худое тело кажется еще белее.
Мужчина и женщина лежат в огромной кровати, потерявшись в нагромождении собственных мыслей и воспоминаний о семье, друзьях, видениях из прошлой жизни. Любовь, словно спасательный круг, вырывает их из пучины безвременья и приносит облегчение.
Под тихое потрескивание огня в камине две несчастные души забываются сном.
2
Мими фон Гедов застыла от изумления — какой-то солдат бросил на стол вещевой мешок и с отвращением сплюнул на грязную скатерть. Мими с ужасом смотрела на происходящее и попыталась улыбнуться, когда солдат помахал ей рукой. Она опустила глаза, закурила и стала нервно постукивать зажигалкой о края пепельницы, в которой уже лежали три окурка со следами помады. Выглянуло солнце, и Мими решила было снять теплый жакет, но внезапно набежавшие кучевые облака помешали ей это сделать. Она выбрала одну из трех книг, лежавших на столе, и начала перелистывать страницы.
— Еще не пришел?
Мими напряглась.
— Он никогда не отличался пунктуальностью.
— Он придет, не волнуйся. Может, еще бокал вина?
Мими с улыбкой посмотрела на огромную мужскую фигуру, склонившуюся над ее столиком.
— Благодарю вас, герр Райнхарт. Вы меня балуете.
Герр Райнхарт одобрительно кивнул:
3
Фольксштурм — отряды народного ополчения, сформированные по приказу Адольфа Гитлера в последние месяцы Второй мировой войны. В ряды фольксштурма было призвано все мужское население Германии в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет.