— Хватит, Кузьма. Мне сегодня нездоровится…
— Заболела? — испугался Кузя. — Но как же, надо бы врача. Съездить? Я быстро, а?
— Не надо. Иди, Кузьма.
Она провела рукой по его глазам, щеке, шее.
«Как прощается», — мелькнуло у Кузи.
— Может, съездить все же к врачу? — опять предложил он.
— Не надо. Все должно пройти… — снова отказалась она и, подумав, спросила: — Кузьма, я привезла антологию современных стихов. Пойдем, возьми почитать.
«Вот и с книгами — как на прощанье», — подумал он. И сказал:
— После возьму.
— Милый Кузьма!.. — произнесла она со вздохом и, поцеловав, пошла. Но на последней верхней ступеньке остановилась, наказала: — Завтра не вызывай меня.
Да, конечно, он мешать не будет. Пусть только скорее поправится.
А дома Кузю ждала телеграмма от брата. Тот ехал домой и просил встретить на станции. Кузя обрадовался: собрался-таки. Как раз кстати, с ним он и пробудет весь следующий вечер.
И утром он поехал на станцию. Дорога шла через Гуменки, и Кузя, поравнявшись с домом учительницы, придержал Гнедого. И хоть не увидел свою Галину Аркадьевну, но кивнул в окно. Поправляйся, мол, а я привезу брата. Ученого! Подожди, он понравится тебе. Гордость за брата распирала душу Кузи.
Леонида он не видел с зимы. И когда тот вышел на станции из вагона, высокий, широкоплечий, в модном плаще, с чемоданом, Кузя радостно заулыбался: вон какой важный мой брат! Он, раскинув руки, побежал к нему, обнял.
В дороге старший расспрашивал о матери, отце, о деревне. Кузя с охотой отвечал.
— Живем, живем. А ты надолго домой? — в свою очередь справился он.
— Долго не могу. У меня в кармане назначение: в родном городе буду работать, экономистом на заводе. Да теперь, наверное, и скучновато в деревне.
— Ну, это ты зря, — возразил Кузя. — Ты еще не знаешь, кто у нас живет.
— А кто? — повернулся к нему Леонид. — Ты хочешь сказать о Галине? Об учительнице?
— О Галине Аркадьевне, — подтвердил Кузя, недоумевая, откуда известно брату ее имя и почему он называет ее просто, без отчества. — Ты ее знаешь?
— Знаю.
— Она хорошая.
— Ох, братчик, ты, видать, понимаешь толк в девушках.
Кузя не уловил, то ли в шутку, то ли всерьез ответил брат, посмотрел на него и начал подхлестывать лошадь.
— Ты чего это?.. — спросил Леонид.
Кузя не ответил.
— Постой, я и забыл: купил тебе светильник-фонарь. На, возьми, — Леонид протянул ему маленький батарейный фонарик.
— Спасибо! — поблагодарил Кузя, принимая подарок.
Вечером, как и просила Галина, Кузя остался дома, не пошел к ней. Не надо ей мешать. Но Леонид, побрившись и накинув плащ, ушел, как он сказал, проветриться. Раньше, в прежние побывки, он приглашал с собой и Кузю: вместе «проветриваться» лучше. В этот раз не позвал.
Кузя до поздней ночи не мог сомкнуть глаз. Лежал за перегородкой на кровати и все ждал, когда раздастся стук в калитку. Никак не мог понять, где так долго задерживается брательник. Разве дружки из соседней деревни зазвали к себе? Может, и водки поднесли. Леонид не откажется от спиртного. А выпьет — разговорится, новостей сколько расскажет. Конечно, будет острить, кой-над кем подшучивать. Привыкли уже к нему. Знают: хоть и остер на язык, да не зол. Таким братом не грех и погордиться!
Кузя вздрогнул, когда услышал тихий стук в окно.
— Открой!
Он впустил Леонида.
Тот поспешно разделся и лег рядом с Кузей. Пахнуло знакомыми, донельзя знакомыми духами. Да это же, это… ее духи, Галины Аркадьевны. Значит, он был…
В окно глядела полная луна, обливая молочным светом голову и открытую грудь брата. Но этот свет был не для Кузи. Какая-то липкая пелена закрывала его глаза, так что кругом становилось темным-темно. Он лежал будто пораженный, вдруг ощутив такое одиночество, какого еще не знавал в своей короткой жизни.
А Леонид, сладко смежив глаза, наслаждался покоем. Дыханье его делалось ровнее и ровнее. Потом он потянулся, повернулся к Кузе и пробормотал:
— Ну, братишечка, до свиданья, до утра…
И сразу сладко-сладко засопел, как младенец.
Кузя дотронулся до его плеча. Рука дрожала, дрогнули и губы, но он все же спросил:
— Нет, ты скажи… у ней был, да?
— Ага… Давай спать, — с трудом ворочая языком, ответил в дремоте Леонид.
— Но как же… как ты мог?.. — не в силах унять предательскую дрожь, заикаясь, выдохнул Кузя.
— Да ты чего? — вдруг открыл глаза Леонид. — Ну был, а что из того?
— Откуда знаешь ее?
— Скрывать не буду. — Леонид повернулся к брату. — Я давно знаком с ней, но судьба все разделяла нас — жили-то в разных городах. Встречались редко. Она было и письма перестала писать. Но вот…