взлаяла и замолкла собака, потом закудахтали куры. Минут через пятнадцать цыган вернулся и перекинул через забор четырех еще теплых кур.
- До субботы хватит, - заявил он Ремизову, когда они уже шли обратно.
Когда днем не спалось, они долгими часами разговаривали обо всем на свете, о жизни, о судьбе, о счастье. Гриша рассказывал о обычаях своего народа, и многое для Ремизова оказалось неожиданным. Как-то раз он спросил цыгана.
- Гриша, а сколько тебе лет?
Тот, сидя у открытой печки буржуйки и шустро ощипывая курицу, не задумываясь ответил.
- Двадцать четыре.
- Сколько?! - удивился Алексей.
- Двадцать четыре, - повторил цыган и в свою очередь удивленно посмотрел на Ремизова. - А что ты так удивился?
- Да я думал тебе лет сорок, седой весь, с бородой! А ты оказывается мой ровесник.
- Ба, а я тебе тоже лет тридцать пять давал! Думал еще, чего это Алеша в таком возрасте, а все лейтенант? Разжаловали, что ли?
В субботу, с утра Григорий критично осмотрел своего друга и сказал.
- Тебе надо побриться.
- Зачем? - удивился Ремизов.
- Как зачем? Все-таки на свадьбу идешь.
- Да ладно, я ведь не жених и танцевать там не собираюсь, попробовал отшутиться Алексей. - Да и нечем бриться.
- Как это нечем!? - возмутился цыган и показал свой нож. - А это что? Сейчас я тебя мигом побрею.
Он достал какой-то обмылок, плеснул из чайника горячей воды, быстро намылил Ремизову щеки и в две минуты побрил его.
- Ну вот, теперь можешь сойти за жениха.
Повинуясь его указаниям, Алексей тщательно вымылся и сменил рубаху.
(Прошлой ночью Гриша самодельной кошкой сдернул с балкона ближайшей к
пустоши пятиэтажки опрометчиво оставленное на ночь белье.)
- Пойми, тебя не должны заметить раньше времени, - наставлял Ремизова цыган, - плохо, конечно, что от тебя дымом несет как от лешего, ну да ты там долго не рассиживайся.
День этот казался бесконечным. Поев с утра, они больше не стали возиться с приготовлением пищи, а только пили чай, как всегда крепкий, горячий, без сахара. Спать никто не ложился. Ремизова даже слегка потряхивало от волнения, и это его удивило. В случае с Нечаем он не испытывал особого волнения.
В седьмом часу Григорий наконец сказал.
- Пошли.
Ремизов засомневался.
- Не рано?
- Зайти мне надо тут неподалеку, - объяснил Григорий, а затем критично глянул на ботинки Алексея. - Протри обувку, а то не поверят, что ты с подарками на свадьбу.
Одевшись, Ремизов, с удивлением, увидел, что Гриша прихватил с собой лопату, лом и большую сумку на ремне. Вода в подвале промерзла уже до дна, и Алексей не проваливался как первый раз. Выйдя на поверхность, они с наслаждени ем вдохнули свежий морозный воздух, глянули на крупные звезды над головой и двинулись к пожарищу Гнилушки. Войдя в развалины своего дома, Григорий остановился посреди одной из комнат и, протянув ладони к земле, горестно сказал.
- Здесь спали мои дети.
Опустившись на колени, он долго говорил что-то на своем языке, чуть покачиваясь из стороны в сторону, словно разговаривал с кем-то. Наконец он перекрестился, поднялся с колен, смахнул с глаз слезу и прошел в соседнюю комнату. Там он отмерил от стены какое-то расстояние и принялся ожесточенно долбить ломом подмерзшую землю. Ремизов не понимал, что тот делает, но предложил.
- Давай помогу?
- Я сам, - коротко отрезал цыган, продолжая вгрызаться в землю. Минут через десять его яростные усилия увенчались успехом, и он выволок из земли алюминиевый бидон литров на пять. Отщелкнув рукоятки герметичных запоров, цыган снял крышку и, подозвав Ремизова, попросил.
- Алексей, ну-ка, посвети.
Алексей чиркнул спичкой, поднес ее к горловине бидона и увидел, как маслянистой желтизной блеснуло золото, острыми цветными искрами брызнули разноцветные камни, матовой белизной зазмеились нитки жемчуга. Гриша запустил ладони в это богатство, поднес к глазам, пристально глянул на Ремизова и небрежно бросил все это обратно.
- Говорят, что все это копилось сотни лет. А я бы, не глядя, обменял это барахло на жизнь своих детей, - со вздохом сказал он.
Сунув бидон в сумку, они отправились в город. Гриша по ходу рассуждал на вольную тему.
- Нет, что это за зима, а?! Середина декабря, а снега нет. Без снега человеку зимой грустно. Эх, помню я места, где дома заносило с верхом. Маленький был, а помню...
- Слушай, - оборвал его Ремизов, - может, не стоит тебе туда идти? Ты же сам говорил, что рассчитался за все?
Григорий отрицательно мотнул головой.
- Нет, я ошибался. Нечай не набрал бы такой силы, если бы его не поддерживал вот он, - и цыган кивнул головой на оставшуюся после выборов цветную листовку с фотографией мэра и надписью: "Голосуй за Спирина".
Первое, что они увидели, подойдя к ресторану - был милицейский "жигуленок" с дежурным патрулем. Стоя на другой стороне улицы в тени жилого дома, Ремизов и цыган долго разглядывали ярко освещенные окна, даже сюда долетала веселая музыка, несколько человек покуривая, стояли на высоком крыльце. Рядом с милицейской машиной стояла спиринская служебная "Волга" со скучающим Виталиком за рулем.
- Тебе не так просто будет уйти, - Гриша кивнул на милицейскую машину.
- Мне все равно, - ответил лейтенант.
- А мне нет. Подожди немного, сейчас они уедут, и тогда сразу входи, - сказав это, Гриша растворился в темноте. Далеко уходить он не стал, через два квартала находилась сберкасса, самая обычная, каких много. Нашарив на земле камень, Григорий запустил его в окно, а для верности добавил еще два в другое. Расчет его оказался верен, первым на место происшествия приехал тот самый заскучавший патруль.
Когда Гриша вернулся к ресторану, Ремизов был уже внутри.
ГЛАВА 54
Свадьба достигла апогея. Церемониал кончился, отработал свое тамада, теперь надрывался диск-жокей, пытаясь перекричать собственную музыку. Молодежь отплясывала в полутемном фойе свои буйные танцы, старички разбрелись по углам зала, кто просто разговаривал, а человек пять старательно выводили под акомпонимент баяна "Подмосковные вечера". На Ремизова никто не обратил внимания, и Алексей, пробравшись сквозь беснующуюся дискотеку, скромно присел за крайний столик и долго смотрел на человека, ради которого он пришел сюда.
В этот вечер Спирин был счастлив как никогда. Внутри у него разжалась пружина. Все то, что скопилось за эти полтора года, все, что мучило его и мешало жить: крепкий поводок его связи с Нечаем, хлопоты о благе города, предвыборная нервотрепка и казавшийся неразрешимым любовный треугольник с Ларисой - все это осталось позади. Теперь он был свободен, любим, счастлив, полон энергии и сил. Впереди такие прекрасные перспективы, интересные планы, и все это ему по плечу. Этот город еще будут показывать по телевидению, но уже не из-за обвалившихся домов, а как райский уголок, где не будет наркомании и безработицы. А еще - с ним теперь Виктория, что означает "победа".