Черемушкин устроился в рощице из березняка и ольховника, подходящей почти к самому железнодорожному полотну, и установил: длина моста около тридцати метров, он скроен из двух секций металлических ферм, покоящихся на трех опорных основаниях железобетонного фундамента, одно из которых находится в центре речки. Вдоль полотна тянулась вереница небрежно сложенных в штабели старых шпал, демонтированных при давнем ремонте пути. Черемушкин отметил про себя, что островки камыша очень удобны для маскировки при приближении к железной дороге, а из-за штабелей шпал, искусственного прикрытия, можно совершенно незаметно подойти к самому объекту. У западной оконечности моста он отчетливо видел фигуру часового. Немец был рослым, плотного телосложения. С автоматом поперек широкой груди, он размеренно ходил взад-вперед, делая не больше десяти шагов в каждую сторону. В конце отмеренной им дистанции часовой останавливался, минуту-другую стоял неподвижно, смотря на убегающие вдаль рельсы, затем резко поворачивался в сторону деревянного мостового настила и вновь шагал, высоко поднимая ноги. Однообразные движения солдата повторялись, как движения маятника неприхотливых настенных часов-ходиков.
Разведчики прикинули запас взрывчатки — толовых шашек, имеющихся в наличии. Их оказалось около пяти килограммов — этого было достаточно для полного разрушения моста с помощью взрывателей нажимного действия.
План сложился такой… Телочкин и Румянцев минируют мост. Черемушкин и Ласточкин, сняв часового, составляют группу охраны подступов к предмостовой зоне. Оставалось выяснить продолжительность нахождения часового на посту, порядок смены, по возможности узнать пароль, установленный на текущие сутки, которым в силу закона гарнизонной службы обязаны обмениваться часовые. Приходилось ждать. И разведчики замерли.
Внезапно в осевших на землю густых сумерках, шипя и рассеивая вокруг оси своего полета искры, устремилась вверх осветительная ракета. При ее мертвенно-желтом свете резко обозначились контуры железнодорожного полотна с голыми, каменистыми откосами. Гигантской тенью лег на речушку мост, и лес по ту сторону стал казаться голубовато-бурой, причудливой линией базальтовых скал.
Случаен ли фейерверк? Прождав около получаса и не замечая изменений в обстановке, разведчики сосредоточились около штабелей шпал напротив часового. Коврова осталась в роще вести непрерывное наблюдение за оставленной ими опушкой леса. Смена часовому все не приходила, и Черемушкин, вновь проверяя себя, задумался: «Что предпримет фашистское командование, когда мост будет взорван? Поймет ли оно, что советская разведгруппа пытается диверсией отвести от себя внимание, замести следы и ускользнуть из расставленных ловушек? Или же по этим новым, свежим следам устремит всю свою волчью стаю? Или же немцы утвердятся в том, что кроме группы советских разведчиков, имеющих цельное, определенное задание, существует и вторая, чисто диверсионная… Неужели фашистская контрразведка разгадает ход моих мыслей? Скорее всего, она может прийти к выводу, что советская разведгруппа не станет рисковать жизнью, ставить под угрозу выполнение задания и никогда не пойдет на диверсию, зная, что ее неутомимо разыскивают отряды жандармерии и войск СС».
Шелест шагов они скорее угадали, чем услышали. Звонкий голос часового нарушил тишину. Из последовавшего разговора с трудом, но можно было понять следующее:
— Стой! Кто идет? Пароль?
— Бавария! Отзыв? — послышался в ответ требовательный, густой голос.
— Бонн!
— Все в порядке, Руди? — спросил тот же густой голос, принадлежащий, видимо, разводящему.
— Ничего подозрительного… Богом проклятая сторона.
— К сведению. У восточной стороны моста часового не будет. Он появится только перед рассветом. Но стоять на посту, Бруно, тебе будет веселее, — объяснил задачу новому часовому разводящий, — не соскучишься. Скоро появится патрульный наряд. Его роль — находиться в засаде. Это место почти рядом с тобой. Руди, передай Бруно Зиберту ракетницу. Три ракеты подряд — сигнал тревоги.