Чистое и светлое, словно факел во тьме.
Гнев.
Он моргнул. Мир вернулся назад.
Он мчится вперёд, зная, что стена щитов Имперских Кулаков сломана, сражение превратилось в кружащийся шторм клинков, болтерного огня и когтей. Невольно он подумал о Кхарне, Пожирателе Миров, который бросался в битву с пылающей в затылке яростью.
Существа набросились на него, когти торчат из их рук и ног. Меч врезался в макушку наполовину сформировавшейся головы. Она разлетелась вдребезги, кровь и гной туманом повисли в воздухе. Он почувствовал запах внутренностей и благовоний даже сквозь шлем. Рядом грохотала стрельба. Существа взвыли ещё громче, кружась и прыгая вперёд.
Он видел, как Ранн метнул топор, видел, как вращалось оружие, видел молнию – след активного силового поля. Топор врезался в ближайшую тварь. Существо дёрнулось, по её плоти побежали чёрные трещины. Чудовище взвыло. Ранн не стал метать второй топор и бросился на врага.
Но тварь не умерла, как и ближайшие к ней существа, царапавшие щит, который сенешаль старался держать ровно.
Сигизмунд видел, как костяной коготь, лязгнув, играючи расколол лицевую пластину шлема Фаффнира. В воздух неожиданно брызнула яркая кровь. Ранн пошатнулся.
Сигизмунд размытым пятном бросился к брату. Что-то обернулось вокруг руки с топором, перекатываясь и блестя, словно пережёванное мясо. Фаффнир упал. Существа набросились на него, с их широких челюстей капала кровь и слюна.
Сигизмунд пробивался сквозь последнее кольцо, окруживших Ранна монстров, и нанёс рубящий удар слева направо, словно косой по кукурузе. Он почувствовал, как задрожал клинок, проходя сквозь плоть и кости. Перед ним появилось свободное пространство, и он вступил в него, перешагнув через лежащего Ранна. Он прочертил мечом дугу за спиной и существа снова взвыли, отшатнувшись.
Он мельком посмотрел на Фаффнира. Броня исцарапана и заляпана свернувшейся кровью. На разбитой лицевой пластине шлема пузыри красной пены.
– Вставай, – произнёс Сигизмунд.
Ранн поднялся, по-прежнему сжимая топор и щит. – Я заслужил, чтобы меня прикончили... – ответил он, покачнувшись,а затем отряхнулся, разбрызгивая кровь, как собака, которая стряхивала воду с шерсти.
Несколько тварей перед ним отступили волной отвратительной плоти. Шум сражения всё ещё пел в воздухе, но на секунду он стал, словно отдалённым.
Перед ними стоял Несущий Слово в чёрной броне. Когда он шагнул вперёд, от него исходит дым, а ближайшие твари лязгнули зубами и застонали, подобно усмирённым животным.
Слова воина скользили, словно кровь по разбитому стеклу. – Это не должен был быть ты, Сигизмунд, первый сын Дорна. Ты не должен находиться здесь. Тебя ждала другая смерть. –Несущий Слово замолчал, повернулся и протянул руку к открытому каменному ларцу на возвышении.
– Заткнись, предатель! – закричал Ранн и бросился вперёд, из его ран снова брызнула кровь. Мгновение спустя за ним устремился и Сигизмунд.
Что-то двигалось внутри ларца, что-то корчилось, словно змеи в чёрном масле. Несущий Слово взял это. Серая молния пробежала по его руке, перекинулась на броню и закружилась на краях размытого тела.
Ранн поднял щит и ударил сверху топором. Сигизмунд слышал, как он захрипел от напряжения и видел струю крови на груди Фаффнира. В ударе не было ни точности, ни изящества. Самый старый из ударов на войне. Смертельный удар, быстрый и прямой.
Несущий Слово повернулся с такой скоростью, что его очертания оказались размытыми. Что-то врезалось в щит Ранна, но тот не сломался. От него просто ничего не осталось.
Сенешаль резко отшатнулся от мощи удара и упал, согнувшись, словно перерубленная верёвка. Тёмный воин отвёл оружие. Его форма менялась, перетекая из одной в другую, укрепляясь и распадаясь. Оно зашипело, когда Несущий Слово поднял его, чтобы нанести смертельный удар. Ранн неподвижно лежал на полу, из его ран поднимались струйки тьмы.
Меч Сигизмунда блокировал удар. Белая вспышка расколола воздух. Оба оружия впились друг друга.
– Огонь и ветер говорили о твоём конце, Храмовник, – прошипел Несущий Слово.
Сигизмунд отпрянул. Несущий Слово отвёл оружие. Оно застыло, превратившись в длинный зазубренный меч, с зубчатого лезвия капала кровь.
– Твоя смерть была предопределена. Могила среди звёзд ждала тебя, но ты здесь.
Зазубренный меч устремился вперёд. Сигизмунд шагнул в сторону, клинок Несущего Слово последовал за ним. Имперский Кулак повернулся, уворачиваясь от атаки и увидел, что противник открылся.
Он сделал выпад, вложив в него всю решимость, всю жизнь и все годы тренировок. Несущий Слово мгновенно ушёл в сторону, его очертания и фигура на мгновение исчезли, словно он и не двигался. Чёрный силуэт появился на прежнем месте, постепенно обретая плотность, подобно кровоподтёку.
Противник контратаковал, меч устремился вниз и изменил форму. Теперь это была чёрная булава с тяжёлым навершием и шипами. За ней тянулся застывший шлейф ночного огня.
Меч Сигизмунда остановил атаку, но слишком поздно. Сила удара сбила его с ног. Он почувствовал, как треснули кости в руке, сжимавшей оружие. Он упал на пол, перевернулся и быстро вскочил на ноги.
Твари кружились вокруг него, хохоча бесчисленными голосами. Заныли повреждённые сервомоторы доспеха. На дисплее шлема замигали красные предупреждения. Мысленно он сражался, стараясь сохранить концентрацию, сохранить контролируемую ярость, которая подпитывала его.
Несущий Слово с булавой стоял меньше чем в пяти шагах. Тёмные провалы его глаз не двигались. Он медленно и небрежно повёл плечами и шеей. Эти движения напомнили Сигизмунду Кхарна.
– Ты рассказал своему отцу? – тихо спросил Несущий Слово и холод пронзил Сигизмунда, когда он, преодолевая боль, выпрямлялся. – Ты признался ему? Рассказал, почему отринул долг, чтобы вернуться на Терру?
Слова эхом отозвались в нём. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он случайно встретился с Киилер на “Фаланге” и она показала ему будущее, после чего он попросил Рогала Дорна о возвращении с ним на Терру.
Он всё время помнил её слова.
Но не говорил о них никому.
– В варпе нет секретов, – продолжил Несущий Слово. – Я вижу твоё сердце и вижу твою судьбу. Я исповедовался, и боги даровали твою смерть в мои руки. Ты не уйдёшь отсюда живым. Ты умрёшь и не увидишь, как твой примарх потерпит поражение. Ты умрёшь и не увидишь, как падёт ложный Империум. Ведьма солгала тебе, Храмовник. Солгала.
Сигизмунд почувствовал, как холод сковывает руки и ноги. Он шагнул вперёд и поднял меч, но клинок больше не был частью его тела, он словно превратился в мёртвую конечность, прикованную цепью к руке. Он услышал далёкий и спокойный голос Киилер, заговоривший с ним из коридоров памяти.
– Вы должны выбрать своё будущее и будущее вашего легиона, Сигизмунд, первый капитан Имперских Кулаков.
Сигизмунд чувствовал, как кровь течёт в венах. Несущий Слово двигался так быстро, что это казалось невозможным. Тень и жирный дым следовали за ним по пятам. Снова вернулись голоса из давно минувшей ночи.
– Долг связывает нас. Поддерживает нас. Направляет нас.
– Клинок – свободен, сын Дорна. Надеть цепи на него – надеть цепи на себя.
Он помнил вопрос, заданный им Киилер на “Фаланге”.
– Что за иной путь?
Сигизмунд вскинул меч, но чёрная булава врезалась ему в грудь.
– Смерть, Сигизмунд. Смерть и жертва.
Кровь и темнота.
Мир вокруг рушился, становясь всё меньше, превращаясь в бездну боли, в которой он тонул.
Он ничего не видел, и только гром гремел в ушах.
Одно сердце остановилось, другое билось, унося жизнь с каждым замедляющимся ударом. Он не чувствовал ни меча в руке, ни пробитые пластины брони.
– Мы существуем, чтобы служить.
– И больше ни для чего?
– Больше ни для чего.
– Неважно к чему он ведёт нас или зачем.