Должен сказать, что выполнение поставленной передо мной задачи не составляло для меня особых трудностей. К тому времени я уже имел в своем окружении достаточное количество энергичных и смелых молодых людей, которым можно было поручить покупку оружия, оставшегося после войны. Среди них назову, например, Йене Биндера, который вместе с пятнадцатилетним сыном барона Эде Ацела навестил меня еще тогда, когда я работал в аппарате Международного фонда помощи лицам, пострадавшим от фашизма.
Молодой Ацел был рослым, не по годам развитым юношей, звали его, кажется, Бела. Когда я начал его расспрашивать о судьбе отца, он пожал плечами и ответил холодно, без особых эмоций:
— Я знаю только, что отец бежал в Трансильванию, а там его арестовали румыны. А потом пошли слухи, что он расстрелян за попытку националистического путча.
— Почему ты не живешь с матерью?
— Мама живет в Тисароффе, в маленьком имении, которое ей оставили. Что мне делать в этой глуши?
— А что ты собираешься делать здесь, в Будапеште?
— Будет учиться. Покойный отец поручил мне его, — вмешался Йене Биндер. — Мальчик сейчас живет у меня.
Я не мог понять, почему Эде Ацел поручил воспитание сына не родной матери, а чужому человеку. К тому же мне трудно было судить, в хорошие ли руки он попал. Несомненно было одно — Биндер ловок и осторожен. За две-три недели он и его приятели за хорошие, правда, деньги тайно собрали в моем кабинете целый арсенал немецкого оружия.
Поначалу я загрузил пистолетами ящики письменного стола, потом стенные шкафы. Здесь были автоматы «шмайссер», карабины, ручные гранаты и большое количество боеприпасов. Когда уже все было забито до отказа, а мои агенты принесли ночью еще два ручных пулемета, пришлось вытребовать у коменданта ключ от помещения, находившегося позади моего кабинета. О существовании этого большого чулана мало кто знал даже из наших сотрудников. Он-то и стал нашим оружейным складом.
Несколько дней спустя мои помощники раздобыли из неведомых источников десятка три резиновых дубинок и целый ящик кастетов. Теперь я со спокойной совестью мог доложить руководству, что первая часть задания выполнена — оружие у нас есть.
Вскоре после моего доклада у меня в кабинете появился незнакомый молодой человек. Оглядевшись по сторонам, он негромко сказал, что намерен побеседовать по конфиденциальному делу с сотрудниками аппарата партии, компетентными в военных вопросах.
Несмотря на безупречный штатский костюм, незнакомца выдавала военная выправка. Движением бровей он дал мне понять, что вокруг нас в кабинете слишком много лишних людей. Однако в разгар предвыборной кампании иначе и быть не могло. Мы переживали эпоху плакатов, листовок и прочей наглядной агитации.
— Эти люди заняты своим делом, — ответил я. — Можете говорить здесь.
— Нет, сударь! — Молодой человек поднялся с кресла. — То, что я хочу вам сообщить, носит абсолютно секретный характер. Я все-таки хотел бы иметь возможность побеседовать с вами наедине.
К тому времени я уже постиг одну истину — внимательно выслушивать надо всех. Важные сведения иногда поступали из совершенно неожиданных источников. А поскольку в нашей резиденции в партийном доме на улице Шеммельвейс действительно толпилось множество различных людей, пришлось нам выйти и отыскать укромный уголок.
Когда мы остались одни, незнакомец щелкнул каблуками и по-военному четко сказал:
— Лейтенант Беки, офицер связи генерал-майора Золтана Сюди, честь имею представиться!
«Золтан Сюди, генерал-майор? Но ведь это же командир сводной офицерской дивизии, отступивший с немцами в Австрию!» В какое-то мгновение мне показалось, что передо мной помешанный, но, внимательнее приглядевшись, я убедился в обратном, хотя сам факт пребывания в Будапеште офицера связи генерала Сюди показался мне тогда невероятным.
— Простите, лейтенант, но вы могли бы удостоверить свою личность?
Моя недоверчивость не только не обидела, но даже почему-то обрадовала незнакомца.
— Разумеется, сударь. Прошу вас!
Он отогнул лацкан пиджака, извлек из потайного карманчика сложенный в несколько раз листок бумаги и протянул его мне. На нем было написано всего несколько слов: «Лейтенант Беки — мой уполномоченный. Витязь Сюди». Подпись генерала украшала печать дивизии с королевским гербом.