Джоди берет телефон и подходит к окну, смотрит на пейзаж. День выдался солнечным, белая водная гладь отражает свет и слепит. Солнце иглами пронзает глаза, колет чувствительную кожу лица и шеи. Она чувствует себя плохо, чересчур открытой, как попавшая на дневной свет летучая мышь, но она все же не отходит, стоит, просматривая список друзей в телефоне.
Сначала она звонит Корин, потом Джун, потом Элен, оставляя каждой из них одно и то же сообщение: «Какие у тебя планы на эти выходные? Если есть возможность поужинать вместе, перезвони. Например, сегодня. Или завтра. Можно и пообедать. Я бы с радостью с тобой повидалась. Звони». Потом она отворачивается от окна, проходит по комнате, проверяет, не запылился ли сервант, проводя пальцем по его полированной деревянной поверхности. Потом звонит Ширли, тоже оставляя сообщение. Это бывшая душевнобольная. Джоди познакомилась с ней во время практических занятий, и ее привлекли ум и сумасбродство Ширли, поэтессы, удостоившейся нескольких наград.
Тщательное планирование имеет свои достоинства. В идеале жизнь идет размеренно, все события и встречи расставлены по местам на несколько недель, если не месяцев, вперед. Ей редко приходится договариваться о чем-то в самую последнюю минуту, и дается это с трудом. В подобных случаях Джоди чувствует себя так, словно ей приходится умолять о встрече. Это все равно, что выйти на улицу и побираться там. Можно еще табличку на шею повесить. «Брошенная женщина ищет, с кем поужинать. В отчаянии, так что не слишком разборчива». Она особо не надеется, что Корин, Джун, Элен или Ширли свободны и смогут с ней встретиться. У Корин и Элен дети, Джун много путешествует, а Ширли… ну, она вообще не всегда реагирует на сообщения. Но Джоди не может обзванивать всех бесконечно.
Только позже – не получив ни от кого ответа – она решает позвонить и Элисон, хотя тут вообще мало шансов на то, что она подойдет к телефону или хотя бы прослушает сообщение раньше следующей недели. Джоди изначально уверена, что звонить Элисон – дохлый номер, и, услышав ее голос, она поначалу думает, что ошиблась номером.
– Ты чудом меня поймала, – говорит подруга. – Я должна быть на работе, но сегодня как раз один из тех дней… Такая череда неудач, не буду рассказывать, все равно не поверишь. Когда я позвонила Джей-Би, сказать, что опоздаю, казалось, что небеса на землю обрушились. Это бред, потому что мы только в пять начинаем. Мужики совсем как дети. Выпендриваются, чтобы хоть как-то собственную значимость ощутить. Хорошо, что реальная власть у женщин, да? Ну вот, в выходные у меня двойные смены, а в понедельник я свободна. Может, пообедаем?
Обед в понедельник не решает насущную проблему Джоди, но она с радостью заносит его в ежедневник. Элисон – еще одна из ее странноватых подружек, не из колледжа или круга коллег, а такой же аутсайдер, как Ширли. Они познакомились на кулинарных курсах, на тех, где Джоди научилась чистить кальмаров и делать креветки-бабочки. Элисон готовить не умеет, но в тот момент у нее был такой период, что она решила попробовать. Джоди толком не знает, чем Элисон занимается, но предполагает, что в ее обязанности входит интимное общение с клиентами – хотя Элисон из «обслуживающего персонала», а не из «девушек». Она наверняка получает хорошие чаевые как официантка, но, скорее всего, этим не ограничивается – судя по тому, какие рестораны она выбирает и какое вино заказывает. Все это винтаж, который даже Джоди кажется дороговатым.
На следующий день, в субботу, клиентов у нее нет. Джоди заснула на рассвете после бессонной ночи и пролежала в постели дольше обычного. Теперь она возится с завтраком и газетой. Непонятно, почему она чувствует себя не пришей собаке хвост. Тодда обычно весь день нет дома, даже по субботам – с утра он на объекте, потом идет к парикмахеру, потом отвозит машину в мойку. Воскресенье же – другое дело, по воскресеньям они обычно не спеша съедают бранч, а потом долго гуляют с собакой по берегу, чего Джоди ждет всю неделю. Но завтра придется обойтись без этого.
В надежде, что кто-нибудь из подруг все же перезвонит, она включает телевизор и листает каналы, пока не натыкается на повтор «Сайнфелда»[4]. Она эту серию уже видела, но совершенно забыла. В последнее время у нее и с фильмами так же. Проходит год-другой, и у нее все равно что амнезия. На основании этого Джоди подозревает, что если бы ей пришлось заново проживать всю свою жизнь – все те же самые события в той же последовательности, – почти все они были бы для нее неожиданностью. Когда серия заканчивается и она видит финальную сцену как в первый раз, на Джоди обрушивается ощущение потери и сожаления.