— Ты мне угрожаешь, сын? — Изуми строго посмотрела на парня. Голос был под стать взгляду.
Но тот не стал отворачиваться и так же взглянул на мать. А потом спокойно сказал:
— Твой сын умер, когда ты ушла из семьи. Но сможешь ли ты сохранить оставшихся детей — вот в чем вопрос. Или вместо семьи выберешь книжку с невнятной историей.
Напряжение только росло. Изуми взяла эту небольшую книжку и начала рассматривать ее, словно видела в первый раз. Смотрела, перелистывала. Она положила ее на стол. Потом снова взяла в руки. Покрутила. Опустила на стол снова. Вся эта пантомима затянулась надолго. Было понятно, настолько двойственные чувства разрывали женщину.
Время шло…
Отзвук дверного звонка положил этому конец.
Ясуо молча встал и подошел к двери. Открыв ее, он увидел странную личность. Белые свободные одежды. Длинные волосы. Множественные бусы как на руках, так и четки в них. И показательное театральное спокойствие, вперемешку со всепрощением на лице.
— Приветствую, дитя. Я пришел проведать свою сестру-в-вере. Могу ли…
Дальнейшего монолога слышно не было. Ясуо молча, с каменным лицом, закрыл двери и развернулся к кухне. Все так же молча сел и спокойно начал пить чай, глядя на мать.
А вот женщину трясло, едва ли не подкидывало. Ее взгляд метался между сыном и дверьми. Еще миг и она подбежала к двери, открывая ту.
Глядя на это, парень слегка улыбнулся, ведь свою книжку, Изуми, все же с собой не взяла.
— Преподобный — женщина низко поклонилась, открыв двери. Мужчина за ними все так же продолжал стоять.
Он невозмутимо положил ей руку на голову и понимающе улыбнулся. А потом вошел в дом, без приглашения. Вошел, осматривая все вокруг. Не разуваясь, не спрашивая разрешения. Будто был хозяином тут изначально.
— Чудесный дом. Мы сможем все вместе возносить хвалы Спасителю в этом зале.
Его «хозяйский» осмотр дошел до кухни. Там молча сидел Ясуо, слегка улыбаясь и опустив голову себе на руку.
— Не переживай, дитя, я не в обиде на твою дерзость. Наш Бог прощает всех.
Парень спокойно отмахнулся:
— Да я и не переживаю. Я рад. Рад, что услышал достаточно и так быстро. А самое прекрасное, что так удобно иметь Бога, который все простит. Значит простит и это.
Ясуо подошел к мужчине. Тот продолжал улыбаться, глядя на него сверху вниз. Улыбка стала блекнуть, когда парень взял его за руку, выше ладони. Взял и замер, просто держа. Всего миг… Мужчина уже не улыбался, пытаясь освободить конечность. На его лбу выступила испарина. Он пару раз дернул рукой, но освободить ее из хватки ребенка не получалось.
— Что ты делаешь, дитя? — сквозь сцепленные от боли зубы это звучало уже не так дружелюбно.
— Восстанавливаю семейный уют. Вы не поняли? Вы не желанный гость здесь.
Парень отпустил руку. А потом спокойно подошел к двери дома. Открыл ее и вернулся к мужчине.
— Нормальное дыхание восстановиться через полчаса. Еще раз войдете в наш дом без приглашения и Богу придется прощать еще очень много и в разных местах…
— Что…
Договорить он не успел. Резкий, быстрый удар в грудь выглядел хлестким, но не сильным. Но даже так, мужчину неожиданно откинуло назад и он, пытаясь устоять, начал двигаться спиной вперед. К двери. И упал, споткнувшись о порог. Таким образом, незваный гость в один миг оказался за пределами здания.
«Преподобный» попытался резко подняться, но тут же схватился за грудь и начал делать судорожные вздохи. Он старался раз за разом делать вздох и потихоньку это ему удавалось. Не без труда. Но о проповедях или еще каких-то действиях не было и речи.
На произошедшее Изуми смотрела с широко распахнутыми от ужаса глазами. Она переводила взгляд то на сына, то на мужчину. Ясуо спокойно подошел к ней и пожав плечами, кивнул на маленькую книжечку на столе:
— Я не выкинул ее, потому что это твое решение. Но этот тип переходит за границы личных интересов. Он проявил неуважение моей семье, моему дому… твоей семье и твоему дому. Сунул свой нос туда, куда ему никто не разрешал. Это результат такой наглости.
Еще одна улыбка:
— И тут мы подходим к главному. Я не собираюсь уговаривать тебя днями и ночами, перестраивая твое сознание и интересы. Некоторые вещи лучше лечить резко. Мне нужна помощь в воспитании сестер, а не еще одно ярмо на шее. Таково мое решение. Ну а какое решение примешь ты?
Ясуо подошел к входным дверям, открывая их пошире:
— С какой стороны ты их закроешь зависит только от тебя. Но это мое последнее предупреждение. Потом разговорами ничего решить уже не получиться. Ни хитростью, ни окольными путями.
Он отошел от двери и вопросительно посмотрел на мать.
Та подбежала к дверям быстро. Это, кажется, произошло даже без участия сознания. Сделала шаг за порог и замерла. Посмотрела с удивлением на что-то прохрипевшего мужчину. Потом глянула на спокойное лицо сына. И снова замерла. Было хорошо видно, насколько сильно Изуми ушла в себя.
Но вот поза женщины изменилась. Последний взгляд на сына… Она выпрямилась, колко посмотрела на проповедника за домом. Резко схватила ручку двери и так же резко захлопнула ее… внутри дома. А потом подошла к сыну и села рядом. Ни криков, ни обвинений. Она взяла чашку давно остывшего чая и отхлебнула напиток:
— Я приняла решение.
Ответом ей была искренняя широкая улыбка:
— Я думаю, сестры будут рады, если мама поможет им с домашним заданием.
Изуми посмотрела на него и внезапно разрыдалась:
— Сынок…
* * *
Дышать становилось все легче. Разрывающая боль в груди угасала, возвращая возможность здраво мыслить и двигаться. Преподобный встал, зло глядя на закрытые перед ним двери.
Из складок его просторного одеяния был извлечен дорогой мобильный телефон:
— Подъезжай, быстро.
Не прошло и минуты, как виденный ранее черный автомобиль остановился у дома. Нервно шагая к авто, мужчина резко развернулся:
— Значит вот так вот… Ты будешь у меня в ногах валяться, тварь…
Он сел в автомобиль, хлопнув дверьми так, что сидевшие на деревьях птицы испуганно взлетели в небо. Резко тронувшись, автомобиль на полной скорости скрылся за границами домов.
Глава 24
Каждый ищет душевного спокойствия по-своему. Безусловно, есть старые-добрые проверенные способы, вроде отпуска, активного отдыха или просто особенной, вкусной еды. Так некоторые люди находят его в обычном семейном уюте. Дом согревает их душу и дарит спокойствие и отдых. Другим этого мало. Для них нужна цель, высшее назначение. То, к чему они, подобно мечте, будут стремится. Это может быть вера или что-то проще, вроде волонтёрской деятельности. Ну а для третьих подойдет все это в одном сплошном симбиозе.
Речь идет об общинах верующих… во что-то. Возможно, их религия подразумевает изоляцию от общества, уединенную жизнь, которая им нравиться, то отчего бы и нет? Многие выбирают такой путь, в дали от мирских забот. В лоне природе и таких же людей, со схожими ценностями и интересами.
Так было и здесь. Несколько длинных одноэтажных домов с не менее, чем десятком комнат, больше похожих на облагороженные, чистые бараки. Рядом еще несколько построек, разной величины и назначения. Тут легко угадывалась импровизированная, одноэтажная церковь с крестом на крыше. Большой склад и животные загоны, от которых в любое время доносился возмущенный гомон птицы. Еще множество более мелких зданий, о предназначении которых гадать сложно в силу вариативности. Все вокруг можно было классифицировать одни словом — аскетичность.