Его мать хотела было что-то сказать, но промолчала. Лишь молча подошла и начала мыть посуду. За всех. Наблюдая за этим жестом «помощи», парень лишь усмехнулся. Женщина же продолжала молчать, уперто наводя порядок.
— Что же, в монологе тоже есть свои прелести — такое поведение матери нисколько не смущало Ясуо и он продолжил говорить. Ведь сказать ему было ох как много чего.
— Я заставил себя смириться с одним фактом — он взял вымытую тарелку и переложил ее на чистое, сухое полотенце, помогая матери — Мне это далось тяжело, пришлось отринуть множество «простых решений» и… сломать пару бревен. А говорю я, Изуми, о простой истине — детям нужна мать. Неожиданно. И она нужна им здесь — парень указал в район груди — на глубоко духовном уровне.
— Я понимаю — тихий ответ был показателем того, что его хотя бы слушают.
— Замечательно. Знаешь, отсутствие матери не было бы помехой, расти они и дальше со мной. Но сегодня сестрички встретили тебя… и это всколыхнуло все, что я так старательно пытался притупить. А потом, я уверен, дров подкинули другие желания. Мечты о полноценной семье. То, чего им так не хватало. Забрать эти мечты — глаза парня в закатном свете сейчас отливали алым. А необычно ровный, от того кажущийся более низкий, голос, создавал почти материальную тяжесть — и реакция будет даже худшей, чем после твоего «героического» ухода.
— Мне было тяжело — все так же тихо говорила его мать — и я не отдавала себе отчета в своих действиях. Безусловно, это не оправдание. Но… я помню лишь, как в голове промелькнула мысль, что о вас позаботятся мои родственники, есть кому, и в этот момент что-то перевернулось в моем сознании, я почувствовала свободу, желание бежать от всего, от проблем и горя. А потом все было как в тумане.
— Ого. Что ж, еще и родственники. О которых я ни слышал ни разу. А уж не видел даже на фото. Замечательно, кажется безалаберное отношение к детям у вас — это семейное. Хотя это все я понять могу. Понимаешь ли в чем дело, мать. Я буду с тобой открыт сейчас, но услышишь ты меня или нет — это твои проблемы и твое желание. Получается так, что теперь сестры будут нуждаться в тебе и этого уже не изменить. Ну да ладно. Но вот это — парень кивнул на небольшую книжку в руке женщины — уже лишнее.
— Только Бог помог выдержать все те трудности, что валились на нашу семью. Он присмотрел за нами всеми.
— Послушай меня — голос Ясуо был настолько тих, что стал едва слышен — возможно тебе пережить отсутствие забот о семье он и помог. Но когда я шел зарабатывать для сестер каждую копейку, я получал ровно столько, сколько заработал. Вся моя работа оплачивалась по ее количеству. Ни больше ни меньше. И что-то Бога в этой цепочке бессонных ночей я не заметил. Так вот, вера во что-то дело каждого. Хорошо. Можешь верить хоть в макаронного монстра — это твое право. Но только попробуй еще раз отвести детей непонятно куда, и я сильно пересмотрю свои взгляды на необходимость взросления сестер с матерью.
— Ты мне угрожаешь, сын? — Изуми строго посмотрела на парня. Голос был под стать взгляду.
Но тот не стал отворачиваться и так же взглянул на мать. А потом спокойно сказал:
— Твой сын умер, когда ты ушла из семьи. Но сможешь ли ты сохранить оставшихся детей — вот в чем вопрос. Или вместо семьи выберешь книжку с невнятной историей.
Напряжение только росло. Изуми взяла эту небольшую книжку и начала рассматривать ее, словно видела в первый раз. Смотрела, перелистывала. Она положила ее на стол. Потом снова взяла в руки. Покрутила. Опустила на стол снова. Вся эта пантомима затянулась надолго. Было понятно, настолько двойственные чувства разрывали женщину.
Время шло…
Отзвук дверного звонка положил этому конец.
Ясуо молча встал и подошел к двери. Открыв ее, он увидел странную личность. Белые свободные одежды. Длинные волосы. Множественные бусы как на руках, так и четки в них. И показательное театральное спокойствие, вперемешку со всепрощением на лице.
— Приветствую, дитя. Я пришел проведать свою сестру-в-вере. Могу ли…
Дальнейшего монолога слышно не было. Ясуо молча, с каменным лицом, закрыл двери и развернулся к кухне. Все так же молча сел и спокойно начал пить чай, глядя на мать.
А вот женщину трясло, едва ли не подкидывало. Ее взгляд метался между сыном и дверьми. Еще миг и она подбежала к двери, открывая ту.
Глядя на это, парень слегка улыбнулся, ведь свою книжку, Изуми, все же с собой не взяла.
— Преподобный — женщина низко поклонилась, открыв двери. Мужчина за ними все так же продолжал стоять.