– Это неважно, – воскликнула подруга. – Они же и сами что-то накопили!
– Но, конечно, если эти драгоценности действительно есть в кукле, – добавила я задумчиво.
Ближе к вечеру Лерка пошла меня провожать. По пути мы свернули на тропинку, которая вела к берегу озера. Дойдя до любимого места – сваленного старого дерева, мы решили посидеть и полюбоваться на воду. Солнце еще не зашло, но уже было довольно прохладно. Я поплотнее закуталась в кофту.
– Красиво у нас, – задумчиво сказала подруга.
– Да, – отозвалась я. – А знаешь, Лера, иногда я ощущала ненависть к этим местам в последний месяц. Когда меня похитили, ты произнесла про меня фразу «В тихом омуте черти водятся». А я именно так думала про этот поселок. Такая красивая и умиротворяющая природа, обманчиво-спокойные места. В которых происходят то похищения, то запугивания. Сейчас понимаю, что поселок тут не при чем. Эти места всегда будут святы, и мне стыдно, что я так о них думала. А омуты – они в душах, в самих людях. Меня все больше и больше затягивало в мой омут горя, и я покорно в него погружалась. Не хотела ни с кем общаться и мечтала, чтобы со мной что-нибудь случилось, и я вообще перестала чувствовать. Вытянула меня на поверхность эта история с драгоценностями. Точнее, вытянули меня люди, которые оказались со мной рядом с этот период жизни.
– А вот Вадим не смог выбраться из своего омута алчности, – заметила Лера, – и одержимости. Пойти на то, чтобы днем забраться в чужой дом, где есть люди, мог только одержимый человек. Видимо, он решил «Или пан, или пропал». Получилось, что пропал.
– Я все же надеюсь, что не совсем пропал, – со вздохом ответила я, – конечно, хорошо к нему относиться я уже не смогу. Но я бы не хотела, чтобы его бабушка Вера больше его не увидела. Надеюсь, что ему дадут небольшой срок и что он не выдаст свою сестру. Должен же хоть кто-то остаться рядом со старушкой.
– Ты молодец, Майя, что не держишь на них зла, – ответила Лерка.
Я пожала плечами и зачерпнула рукой уже остывший песок. В который раз промелькнула мысль, что такого нежного песка, как здесь, на Ладоге, я не встречала больше нигде. Он как жидкий шелк просачивался через пальцы, лаская их и напоминая о скоротечности времени. Необыкновенный контраст. Понимаешь, что время бежит с бешеной скоростью, но сидишь на берегу, где застыла вечность.
Подруга вовсю мечтала, как мы в скором времени приведем сюда Леху без коляски. А я подумала, что хорошо, когда есть человек, всегда готовый поддержать любую твою идею. Кому я должна сказать спасибо за то, что в моей жизни появилась Лерка? Получается, той самой вороватой парочке, которая месяц назад решила меня похитить.
Мы еще немного посидели, встали, отряхнувшись, и пошли домой: завтра предстоял волнительный день.
На следующий день мы с Лерой стояли на вокзале в ожидании пригородного поезда, которым должны были приехать Лерины родители. С утра ее папа поехал в город, чтобы помочь привезти мамины вещи.
Подруга взволнованно смотрела вдаль.
– А вдруг она передумала? Вдруг папа приедет сейчас один? – дрожащим голосом говорила Лерка.
– Тогда мы все вместе поедем и привезем ее силой, – уверенно отвечала я.
Примчался поезд. Мое сердце взволнованно забилось. Поезд остановился, открылись двери. На перрон вышел Лерин папа. Потом повернулся, вытащил два чемодана, поставил на перрон. Протянул руку, и показалась Леркина мама. В ярком сарафане и широкополой шляпе она выглядела необыкновенно летней и красивой. Я выдохнула с облегчением. Подруга счастливо улыбалась.
Мы прошли на парковку, где Лерин папа оставил машину. Пока укладывались чемоданы и рассаживались пассажиры, то есть мы, соседняя машина отъехала, и я увидела свою учительницу истории, Анну Кирилловну.
Она стояла возле билетной кассы и разговаривала по телефону. Вдруг она увидела меня. Ее рука с телефоном опустилась, из другой руки выпала сумочка. Ей тут же кто-то стал помогать поднимать сумочку и выпавшие из нее вещи. Пока она все собрала, наша машина тронулась, а я так и смотрела на нее в окно, и она это видела. Что было в ее взгляде? Злости вроде не было. Наверное, растерянность и стыд. Во всяком случае, мне очень хотелось верить, что она раскаивается. Еще мне хотелось думать, что она хоть немного мне благодарна: все же из сочувствия к их пожилой бабушке я так и не рассказала ни деду, ни полиции об участии Анны Кирилловны во всей этой истории.
Глава 25
Через две недели дед привез мне куклу. Мы с Зевсом играли на веранде: кот увлеченно ловил солнечного зайчика, которого я направляла зеркалом то на диван, то на пол. Вручив мне Лизу, дед потрепал меня по плечу, вздохнул и молча пошел на кухню.