– Сейчас съездим с тобой в банк и переведем на ее счет деньги. А потом, – мечтательно протянула Инна, – я снова надену сарафан и сниму эти ужасные туфли.
К слову, туфли были прекрасные, но на высокой шпильке, не самый удачный вариант для жары. Вообще образ Лериной мамы получился убедительным: зачесанные назад и скрученный в тугой узел волосы, пиджак, узкая юбка до колен, очки в модной толстой оправе, красная помада. Мы были уверены, что, встретив как-нибудь случайно Инну в поселке, Лешина мама ее точно не узнает.
После поездки в банк и завершения нашего важного дела Инна по Леркиной просьбе высадила нас недалеко от берега озера. Мы с подругой расположились на песке, опустили ноги в прохладную воду и, мыча от удовольствия, стали поедать мороженое.
Я жмурилась от солнца, на душе было необыкновенно легко. Лерка откинулась на руки и, улыбаясь, сказала:
– Мне кажется, теперь все будет хорошо. Я в этом даже уверена.
Я покивала. Мне тоже так казалось.
Глава 26
Конец июня выдался жарким и сухим. Мы с Леркой проводили дни в огромном бассейне, который купил ее папа. Инна иногда выглядывала из дома и напоминала нам о необходимости регулярно выходить и греться на солнце. Мы неохотно вылезали, ворча, что земля – не наша стихия, и что мы моментально зажаримся. Тогда Лерина мама предлагала посидеть на прохладной веранде. Если сказать честно, это предложение мне очень даже нравилось: веранда Леркиного дома стала намного уютнее с появлением здесь хозяйки. Строгий скандинавский стиль разбавился яркими пушистыми пледами, фотографиями на стенах, большим круглым абажуром и разными милыми мелочами.
Лерке же не сиделось на месте.
Причина была мне понятна: подруга рвалась в больницу навестить Лешку, которого положили на обследование перед операцией. Узнав у Сергея Олеговича дату госпитализации, Лерка явилась накануне с тортом и пирожными «провожать друга», не забыв прихватить меня. Лешка же вежливо выпроводил нас за пределы участка, ласково попросив «не нагнетать». Заставший нас у калитки Сергей догнал нас, обиженных и бредущих к моему дому.
– Девчонки, вы не обижайтесь, он очень переживает. Давайте после выписки устроим пир горой.
Лерка вздохнула, я кивнула, и мы направились ко мне поедать угощения.
И все же через два дня, накануне операции подруга уговорила Лешкину маму вместе поехать в больницу, уверяя, что «папе как раз нужно в эту сторону по делам».
В этот день пришло неожиданное похолодание. Пока мы ехали вчетвером в больницу: я, Лера, Лерин папа и Лешина мама, в окна машины стучал мелкий дождь.
– Я просто помашу ему в окошко, тетя Катя, и все. Вы только ему скажите, где я стою, – попросила Лера.
Лешкина мама кивала, улыбалась, и гладила Леркину руку: было видно, как она растрогана вниманием к своему сыну.
Минут двадцать мы стояли под окнами Лешкиной палаты под зонтами. Когда Лешка выглянул в окно и укоризненно покачал головой, глядя на Лерку, дождь неожиданно закончился. Лерка сложила зонтик и замахала руками. Лешка перестал хмуриться, улыбнулся и помахал в ответ. Потом оглянулся назад, махнул последний раз и отъехал от окна.
– Ну вот, теперь точно все будет хорошо, – удовлетворенно и уверенно сказала подруга, – пойдем, Майка, Лешкина мама сказала, что останется здесь до завтра: у нее недалеко живет подруга.
Мы развернулись и медленно побрели к выходу, задевая мокрые тяжелые ветки кустов.
Зеленый больничный садик как будто весь опустился к земле под тяжестью воды, воздух был влажный и уже совсем холодный. Мы почувствовали, что успели замерзнуть и поежились.
– До свидания, Валентина Павловна! – услышали мы вдруг тоненький голосок сбоку.
Я обернулась и увидела худенькую девочку лет пяти с косынкой на голове. Было видно, что волос под косынкой нет. Я тут же вспомнила, при каких диагнозах больные теряют волосы, и мне стало не по себе.
– До свидания, Зоя, не болей, – ответила полная женщина в белом халате, должно быть, санитарка больницы.
Я замешкалась, Лера поняла, что я отстала и, оглянувшись, потянула меня за руку.
Санитарка немного постояла, глядя вслед уходящей девочке и ее маме, перекрестила в воздухе их удаляющиеся силуэты. Я замерла рядом.
– Майя, пошли, папа ждет, да и холодно! – услышала я голос Леры.
– Как вы сказали, зовут девочку? – обратилась я тихо к санитарке, которая, звеня ведрами, уже направлялась обратно в больницу.
– Что? – обернулась та. – А, это Зоя, хорошая такая девочка. Имя редкое сейчас. Да и сама она такая забавная.
Санитарка улыбнулась, но глаза ее наполнились слезами.
– Говорит, вырасту и стану актрисой, – женщина глубоко вздохнула, махнула рукой куда-то в сторону, вытерла глаза тыльной стороной ладони и снова направилась к больнице.