– Да, спасибо, ваши шутки очень забавные, – съязвила я.
– Нет, ну теперь понятно, что тебе особо не до общения было. Правда, мы же не знали. Давай проси, что хочешь, мы придумаем, как извиниться.
– Это ты проси, что хочешь, ты мне, похоже, жизнь спасла, – ответила я.
Меня снова передернуло от воспоминаний о том человеке с ножом. Не то чтобы я очень держалась за свою унылую жизнь. Но сам процесс разрезания меня на части точно не привел бы меня в восторг. Лучше бы это случилось как-то внезапно и сразу. Я быстро оглянулась. Предрассветный лес тихо шелестел листьями, начинали просыпаться и щебетать птицы.
– Да не бойся, не станет он нас догонять, – Лерка поняла, о чем я думаю. – Скоро уже пойдем. Ты в полицию-то будешь заявлять? Ты вообще не подозреваешь, кто это мог быть?
Я покачала головой.
– Может, это вообще маньяк, и ему все равно, кого похищать?..
– В общем-то, в темноте все одинаковые, тем более, в спальных мешках. Мог бы историчку прихватить, – стала размышлять Лерка, прощупывая свои джинсы и пытаясь понять, высохли ли они. – Она же рядом с тобой спала в палатке. Хотя, конечно, твои очертания в мешке куда изящнее, чем у Анны Кирилловны и у Полинки. А может, это маньяк, помешанный на чистоте леса. Сначала наблюдает, как бездушные люди, вроде нас, жгут костры, ставят палатки, а потом выходит в ночи и хватает одного из нарушителей неприкосновенности природы…
Здесь нас обоих передернуло, мы стали озираться по сторонам.
– Пойдем-ка, Лер, – негромко сказала я, чувствуя, как во мне поднимается страх, причем за нас обеих.
Лерка кивнула, натянула джинсы, и мы стали собираться.
Вопреки ожиданиям, нашего отсутствия в лагере никто не заметил. Под пение птиц и дружное похрапывание мальчишек – одноклассников перед нами предстала идиллическая картина: рассвет, палатки, забытая физруком гитара у сосны…
– Отлично, – заметила Лера. – У них детей похищают, а они спят.
– Слушай, Лер, давай не будем никому рассказывать о том, что случилось. Я не хочу, чтобы надо мной шутили на эту тему, – попросила я, оглядывая и отряхивая свою одежду.
Лера посмотрела на меня задумчиво и кивнула.
– Хорошо, как скажешь, – она посмотрела на небо, зажмурилась на солнце и потянулась, – может, еще получится поспать.
Я благодарно кивнула и полезла в палатку. Учительница истории Анна Кирилловна подняла голову и тревожно посмотрела на меня:
– Майя? Ты где была?
– Выходила в туалет, – ответила я.
– Да? У тебя все в порядке? Ты одна ходила?
Я кивнула, легла, отвернувшись к стенке палатки, и сделала вид, что сплю. Анна Кирилловна еще повозилась за моей спиной и тоже затихла. А я вдруг почувствовала, как на меня навалилась нечеловеческая усталость, веки отяжелели, и я провалилась в сон.
Возвратились из похода домой мы к вечеру субботы. Всю обратную дорогу выспавшиеся на свежем воздухе одноклассники орали песни и иногда поглядывали на вяло плетущихся позади всех меня и Леру. Лерка шла и ворчала, что два часа сна подействовали на нее убийственно, и что лучше бы она вообще не засыпала. Я сочувственно ей покивала, понимая, что своим недосыпом она обязана мне.
Учитель истории выглядела обеспокоенной, то и дело во время пути оборачиваясь и спрашивая, все ли у меня в порядке.
– Вот пристала историчка, – тихо проворчала Лера. – За детьми надо лучше смотреть, и все будет в порядке.
Анна Кирилловна этого, конечно, не слышала, но я все же ткнула Лерку в бок.
– Лер, ты обещала, – напомнила я.
– Да помню я, не волнуйся, – ответила одноклассница, зевая.
Несмотря на то, что Лерка почти спала на ходу, она твердо заявила, что пойдет меня проводить до дома, не слушая моих возражений.
– Нет уж, доведу твое спасение до конца. Я теперь чувствую себя ответственной за тебя.
Одноклассники изумленно посмотрели, как мы с Лерой вдвоем пошли к моей улице, а затем устремились в местное кафе отмечать удачное завершение похода.
Когда мы дошли до моего дома, я еще раз поблагодарила Леру, которая в ответ лишь вяло махнула рукой. Войдя в калитку, я повернула на несколько оборотов замок и вздохнула. «Мой дом – моя крепость». Здесь я действительно чувствовала себя в безопасности. Об этом позаботился мой дед, бывший милиционер. Именно милиционер, так как полицейским он успел побыть несколько лет, но это новое название ведомства к нему почему-то никак не клеилось. Он напоминал сразу всех положительных героев – милиционеров из старых советских фильмов, которые иногда смотрели мои бабушка и дедушка. Он всегда был принципиальным и непреклонным в своей борьбе за правопорядок: таким знали его все в родном поселке.