И вдруг они остановились. Они висели на стене как коконы какой-то огромной бабочки, так же неподвижно и величественно. Одно из этих существ вдруг резко оттолкнулось от стены, взмахнуло крыльями и взмыло в воздух. Оно летело бесшумно и медленно, планируя на своих громадных крыльях вдоль домов. Оно пролетело и мимо нашего дома.
Мы сидели без движения, в какой-то момент я против собственной воли шепнул брату: «Не шевелись». Существо пролетело мимо нас, я отчётливо видел его гладкую голову и два больших немигающих глаза на ней. Как только оно пролетело мимо нашего окна, я почувствовал слабость. Оставшиеся два существа перелезли обратно за стену, а дальше я ничего не помню.
Следующее воспоминание датируется несколькими часами позже, когда я проснулся на полу, разбуженный лучами солнца, а мой брат всё ещё мирно спал на стуле у окна.
Я не решался сказать ему что-либо, да и спросить было как-то неудобно, но он и сам не хотел говорить об этом. Ибо, когда он проснулся, то сразу же молча вышел и пошёл к себе в спальню. В течение всего дня ни он, ни я не вспоминали о том, что увидели ночью. День был похож на предыдущий – наша соседка опять что-то выкрикивала в толпе, и толпа её поддерживала. Это становится скучным.
Мне приснился замечательный, а вместе с тем и тревожный сон. И с чего это вдруг сны появляются, причём вот такие?
Мне снился дом, полуразрушенный и старый дом, в котором сквозь камни пола пробивались зелёные ростки и мох. И я долго ходил по этому дому, открывая дверь за дверью, но не мог найти выхода. На окнах были решётки, причём они были внутри, и я никак не мог дотянуться до стёкол, чтобы открыть окна. А стёкла были запотевшие – я не мог видеть того, что происходило за ними, снаружи. Царила полная тишина, а я всё ходил и смотрел на дом, на его убранство, очень богатое: золоченая резная мебель, огромные хрустальные люстры в залах, различные мелкие вещицы, инкрустированные драгоценными камнями. Мне казалось, что я хожу по этому дому целую вечность, что я, наверное, должен был его уже обойти пару раз, но за каждой новой дверью был новый кабинет, без повторов.
Наконец, передо мной предстала маленькая дверка из дешёвой древесины, давно прогнившей. И я вошёл в эту дверь. В комнате было темно, освещение поступало из дверного проёма, из других залов, но это было не главное. В дальнем её углу стояло большое зеркало. Я подошёл к нему и постарался разглядеть что-нибудь. И там я с трудом увидел себя в совершенно другом виде: мне казалось, что там стою я в сверкающих латах со шлемом и мечом, а рядом неясно вырисовывался ещё один силуэт. Я оглянулся, но не увидел никого – я был один в комнате. Тогда я снова взглянул в зеркало: позади меня стоял неясный женский силуэт тоже в латах. Я решил переставить это зеркало поближе к свету. Оно было лёгким, я его поднял, вынес из комнаты на свет и снова взглянул. Но силуэта больше не было, да и сам я стал не таким. На мне была крестьянская одежда, а не латы. Сам не зная почему, я решил отнести зеркало обратно, но не смог. Оно стало таким тяжёлым, что я не смог его даже приподнять. Я долго мучался, как вдруг ощутил, что на меня что-то капнуло. Я огляделся и увидел, что всё, что было вокруг, тает, да и я сам таю.
В этот момент я проснулся.
Всю жизнь мне твердили об одном и том же. Сначала бабушка, потом её подруги, а вслед за ними друзья, друзья друзей, просто незнакомые люди, книги, журналы с газетами, СМИ, всё, всё сообщало мне, что существуют верхние силы, которые всем управляют и спускают вниз на землю указания в виде намёков. И каждый учил эти намёки читать, заявляя, что именно его методика – правильна, и именно ей только и нужно следовать. Люди видят то, что хотят видеть; а если тебе это вдалбливают с детства, то начинаешь видеть жизнь даже в камне. Как будто это мировой заговор, все повелись на одну и ту же тему, пусть и в разных вариациях.
Почему человеку с самого начала не даётся права выбирать? И впоследствии у него этого права в большинстве случаев нет. В самом начале пути каждого человека ему даётся имя, ведь он не может этого имени выбрать, ему его просто навязывают. А после этого начинают вдалбливать в него знания против его воли, а если он не хочет или не в состоянии этого принять, обвиняют его в недостаточном количестве мозгов. Вся человеческая деятельность направлена на максимальное лишение свободы себе подобных. Если у кого-то есть власть, то он использует её для того, чтобы лишить остальных возможности получить власть.
Это я всё к тому, что чуть если расскажешь кому про интересный сон, начинают трактовать и переиначивать. К деньгам ли, к гостям ли. Вот и сейчас набросали… Чёрт! Ненавижу их за слепую веру! Убить готов, лишь бы не говорили догматично и безапелляционно. Я ненавижу их за то, что они прививают мне то, чего я принимать не хочу, прикрываясь тем, что они ничего подобного не делают. Делают, ещё как делают: каждый день, каждый час, каждую минуту раздаётся «господи», «спаси и сохрани». Поклоняются тотему, деревяшке, искренне веря, что их деревяшка сильнее деревяшки соседей.