Так он кричал несколько минут или секунд или может даже часов, но всё без толку – звук, многократно отражаясь от стен, создавал феерическую атмосферу безмолвия. Он кричал, изо всех напрягая горло и лёгкие, но было тихо – ни одного внешнего звука, только он один. Живот от напряга сжался в комочек и стал выбрасывать своё содержимое порциями. Он лежал и брызгал себе в лицо своими же отвратными желудочными соками, месивом из чего-то недопереваренного, склизкого с резким запахом. Кусочки бывшей еды стекали по складкам лица, затекая в нос и рот, сползая в уши и набиваясь там в небольшие чавкающие и липкие лужицы.
Прошло время, у него охрипло горло, он лежал обессиленный на полу, заливаясь слезами. Тут он услышал знакомый звук открываемой двери, а вослед за ним мерное постукивание каблучков и запах лаванды. Нет. То была не лаванда, то был аромат букета из многих благоухающих растений, красиво. Он не нюхал, не мог нюхать – в носу и горле стоял въедливый запах рвоты и частично крови.
Женщина подошла к нему сбоку и бережно подхватила под плечи, вернув в относительно вертикальное положение.
– Вам лучше? – спросила она тем же голосом, который он слышал впервые.
Он что-то буркнул в ответ, на большее его горло сейчас не было способно.
– Вы помните, что случилось? Вы помните это место? Как вас зовут?
Вопросы сыпались один за другим как из рога изобилия, она спрашивала прямо в ухо быстро, чётко, отрывисто и методично, как по-заученному, не дожидаясь ответов. Он открывал рот, пытаясь что-то сказать, но не мог. Совершенно неожиданно она вздохнула и отпустила руки, он, не в состоянии стоять сам, проскользил на кровяном бинте чуть вдаль, развернулся и плюхнулся зубами об камень. Вылетело сразу несколько зубов, кровь хлынула сразу в несколько потоков, забивая ему дыхательные пути.
Танец мёртвых кроликов начинается!
– Нет, я не буду смотреть, я не хочу… открывать глаза. Я знаю, это будет плохо.
– Sweet dreams are made of this, – зашипело радио сбоку.
Он очень осторожно приоткрыл правый глаз, пуская маленький лучик света на сетчатку. Радио взвыло, кашлянуло и затихло в шумах, остался гул работающего вентилятора. Он открыл оба глаза: прямо впереди было притемнённое стекло, предположительно, с обратной стороны оно было зеркалом. Свет вокруг был приглушён, но кое-что можно было всё же различить – небольшая комнатка наблюдения с двумя видеокамерами под потолком. Чуть пониже стекла пристроился пульт с двумя большими красными кнопками под пластиком и одним микрофоном, а чуть повыше, почти на стыке стены и потолка горела зелёная неоновая надпись «перерыв».
За стеклом был какой-то коридор, проход между чем-то и чем-то, довольно узкий, всего на двух человек, и обитый белым кафелем. Пол был выложен метровыми мраморными плитами с вкраплением мелкой россыпи красных блестящих камушков.
Справа неспешно вышла дама лет тридцати в красном длинном обтягивающем платье по пят и элегантной чёрной шляпке. У неё были прямые как солома и чёрные как смоль распущенные волосы, в руках она несла кожаную сумочку а-ля кошелёк. С противоположной стороны в тот же момент, покачиваясь и ежесекундно рыгая таким перегаром, что, казалось, его можно увидеть, вышел человек бомжеватой наружности. Лицо его было всё в прыщах и кровавых надрезах, недельная щетина с проседями была сбита в комки и местами заляпана грязью. Он постоянно дёргал правым глазом, лицо его было перекошено, будто половина мышц лица не работала, невнятное бормотание, смешанное с бульканьем, вырывалось из его горла.
Дама при виде этого мужчины явно занервничала, хотя и старалась держаться гордо, достойно своей особе. Она рывком прижалась к стене, но не опустила головы, с надменным выражением лица она проследовала мимо мужчины в поношенных одеждах.
– Мадам, помогите, чем можете, – истошно закричал он, падая пред ней ниц и хватая её за краешки платья.
Дама от неожиданности чуть не пробила стену спиной.
– Эм… м…. ма-а-ала-а-дой чело-о-век, – её трясло, сумочка, щёлкнув замком, открылась, из неё выпала помада.
– Эй, – крикнул он, стоя за стеклом и наблюдая картину в действии. Воздух прошёл из глубины лёгких, через горло, примешивая приторных вкус слюны к смеси газов, отразился несколько раз от зубов, языка и прочего мяса во рту и застыл. Выхода не было, рот не открывался. Он резко ощупал всё своё тело – каждый орган был на месте, за исключением рта. На месте дырки на лице, из которой выходит воздух, не было ничего, ровный кусок кожи.
– Отпустите, я закричу, – срывающимся на крик голосом проверещала она. Мужчина похотливо засипел и пустил слюну. Медленно как удар сердца капелька слюны скользнула с его губ, проплыла через бороду и упала на пол, покрывшись снаружи пузырями.
– Помогите, пожалуйста! – истошно запищал мужчина. – Мне нужно совсем немного, совсем чутка. Пожертвуйте? сколько сможете, – продолжал пищать мужчина, всё выше и выше забираясь руками по её юбке.
– Не дам я вам… денег. Отстаньте от меня! – Она сделала рывок в оборот вокруг своей оси, вырвалась из цепких лап мужчины.
Мужчина уронил голову на пол, схватился руками за лицо и заплакал. Дама стояла, глядя на него свысока, лицо её дёрнулось на секунду, но быстро приняло исходное значение.
– Если вам так нужны деньги, шли бы работать… попрошайки, блин!