— Приехала, а я кашу ела, не в то горло попало.
— Коли видишь меня, то приехала. Выпью молочка, с дороги пить хочется.
Маша выпила залпом два стакана.
Прасковья спохватилась:
— Ты, поди, есть хочешь. Я тебе соберу.
Загремела заслоном, полезла рогатым ухватом в печь за чугуном. Обычно летом Антоновы печь не топили, а ныне Прасковья истопила, щей наварила, значит, ждала.
Поставив на стол щи, прижала к груди каравай подового хлеба, принялась резать большим ножом широкие ломти и горкой складывать около дымящихся щей, нарезала столько, будто за стол человека три уселись.
— Как там, в Москве-то? Сказывают, люду видимо-невидимо и машины Я в постели раздумаюсь, придет в голову блажь, уснуть не могу: задавят, мол, Маньку, не привычны мы по городским улицам ходить. Машины, поди, так и снуют, так и снуют.
— Снуют, — сказала Маша. — Что нового у нас?
— Вроде ничего. На стройке затишье, почти всех строителей на уборку послали. Коровы живы-здоровы.
— Слышь, выбраковка была? Что среди лета?
— Никандров говорит, непородистую скотину с фермы вон. Книги будут заводить, у каждого теленка запишут, кто его отец, а кто мать, кто дед, а кто его бабушка и какие они были, сколько молока давали. У людей такого не заведено, я дальше дедушки никого не помню и не знаю, а у коров знаю прадедушек.
— У меня каких выбраковали?
— Балетку, Субботку, Наядку, эти коровенки только корм переводили.
— А Чайка как?
— Ее тоже пришлось выбраковать.
Маша ложку отложила.
— Как выбраковали? Она пять тысяч литров доила!
— Порченая, трехтитяя… Фершал сказал: не вылечить.
— Много вы с фельдшером понимаете! Я из Москвы мази привезла!
— Что очень расстраиваешься — не с твоего двора. Вообще тебе пора ферму бросать, не надоело валандаться в грязи да навозе? За Юрку не хочешь, в Санск уезжай. В Санске на стройку люду требуется больно много.
— Ты нарочно Чайку выбраковала, чтобы я в Санск уехала, а ты здесь с Егором Калымом будешь путаться: опять принесла его нелегкая. Не гони, освобожу тебя сама!..
Прасковья пыталась остановить дочь:
— Манька, вернись! Вернись, говорю!
Маша сбежала с крыльца. На улице было жарко. Ошалело палило дымчато-красное солнце. Через дорогу па изгороди висели плети гороха с бледными цветами на макушках. Цветы походили на бабочек, присевших на плетень отдохнуть. Казалось, замерли не только бабочки-цветки, не движется само время — так и будет без конца палящее солнце.
Маша шла мимо огородов, вдоль березовой рощи.
— Маша! — закричала Дуся; она продергивала вьюнок, что оплетал картофельные стебли. — Маша! Постой!
Маша нехотя остановилась: встречаться желания не было, но Дуся бежала, размашисто перемахивая через кусты картофеля.
— Маша, ты оглохла, — запыхавшись от бега, сказала Дуся. — А что у тебя глаза красные? Не болеешь?
— Наверно, от жары. — Маша опустилась на травянистый межник.
— Ты плакала?
— Чайку жалко.
— Корову, да ты что? В воскресенье приходи на свадьбу. Мы с Шуриком расписались.
— Ладно, приду.
— Маш, у меня ребеночек будет.
— Что? Хотя кто замуж выходит, у них… Дунь, коров на хладобойню отправили?
— Вот ты какая, я ей про ребеночка, она про коров, дались они тебе? Их на откорм поставили. Трофим Кошкин за ними ухаживает. Они в старом дворе. А Шурик у нас будет жить, мама говорит: «Я ему вместо родной матери буду».
Зная вздорный характер Аганьки Сорок Языков, в иной бы раз Маша понимающе улыбнулась, а сейчас встала, шагнула к тропке.
— Не посидишь, уходишь, — попрекнула Дуся. — Слушать не хочешь.
Маша пошла напрямик через рощу. Одно тревожило: если Чайку перестали доить, то ее испортили, правда, дядя Трофим умеет доить, а тетка Анна с лишним молочком не расстанется; жалела, что мазь не захватила.
На ферме было глухо. Каменщики, сгрузив кирпич, уехали. Маша постояла, гадая, в котором из дворов коровы. Послышалось протяжное «муу». Ага, в крайнем, не Чайка ли голос подала, говорят, животные по запаху могут узнавать. Вон и Трофим.
— Дядя Трофим, ты за коровами ухаживаешь?
— Я.
— Дядя Трофим, Чайка у тебя?
— Чайка, это которая?
— Крупная такая, вымя большое. Сосок у нее один больной.
— Аа, знаю, нет ее.
— Как нет?
— На хладобойню сдали, приняли выше средней упитанности.