Вспыхнули казармы.
Гитлеровские солдаты и офицеры выскакивали из окон домов. Но на улице их косили партизанские пули. Была захвачена комендатура. Группа, возглавляемая Скоблевым, пробивалась к зданию гестапо.
Мелкими группами партизаны перебегали от дома к дому, где находились фашисты, и бросали в окна гранаты. Крики гитлеровцев заглушали выстрелы и взрывы.
Возле здания гестапо фашисты пытались оказать сопротивление. Но вскоре их пулемет умолк и вывалился из окна.
Беспорядочная стрельба эсэсовцев почти не причиняла вреда партизанам. Они ворвались в здание.
Николаев искал кабинет Коха.
Он приставил автомат к груди перепуганного эсэсовца:
— Где Кох?
Эсэсовец кивнул на дверь.
Николаев ворвался как раз вовремя.
Кох сидел в кресле с закрытыми глазами и медленно поднимал к виску дуло пистолета. Партизанская пуля опередила.
Кох открыл глаза, выронил пистолет и медленно сполз на пол.
Комбриг уже пустил красную ракету.
Операция подходила к концу.
Из подвалов гестапо были выпущены узники. Со слезами радости на глазах кидались они к партизанам, обнимали и целовали своих освободителей.
Весь гарнизон уничтожить не удалось. Около двухсот гитлеровских солдат, не принимая боя, ринулись на запад.
По пути их обстреливали партизаны.
В Верино ярко пылали здания комендатуры, гестапо, казарм, а от железнодорожного вокзала подымался в небо густой дым.
Возбужденные, разгоряченные боем партизаны шли по хрустящим под ногами осколкам стекла.
И всюду их радостно встречали местные жители.
…Партизаны уходили.
Комбриг уже поздравил комиссара Глазова:
— Операция прошла удачно…
В тот же день началась эвакуация детей.
В детском доме слышали взрывы и видели зарево пожаров над Верино. И разнеслось по палатам сначала тихое, потом все нарастающее «ура-а!!!»
Конечно, это была большая победа. Тех, кто делал ставку на детский дом, не осталось в живых.
Но вместе с радостью пришла и грусть. Воспитатели должны были уйти в партизанский отряд, временно оставить детей.
— Да разве вы будете одиноки? — воскликнул Никита Степанович, когда зашел об этом разговор. — Никогда на нашей, советской земле дети не будут чувствовать себя одинокими! Если хотите, в этом одна из причин того, почему Советскую власть победить невозможно.
Прощание было трогательным.
Конечно, не обошлось и без слез.
Плакали дети, плакали воспитатели. Слишком много пришлось пережить за эти долгие месяцы жизни на оккупированной врагом территории.
Дети благодарили партизан. Они плотной толпой окружили комбрига и комиссара.
— Вы совершили подвиг! — воскликнул Никита Степанович, обращаясь к комбригу и ко всем партизанам.
— Сама операция — дело нескольких часов, — ответил комбриг. — Но этому предшествовали месяцы подготовки. О них-то нам никогда не забыть!.. С того самого момента, как разведчик Сташенко увидел обоз с детьми, идущий через мост… Да-да, с первого донесения Сташенко и командира отряда Скоблева мы начали подготовку к сегодняшнему дню!..
Комбриг обвел взглядом своих товарищей по оружию.
— Разведчик Сташенко сделал очень многое для спасения детей…
Теперь комбриг посмотрел на ребят.
— Он отдал жизнь не напрасно!.. Мы не забудем и педагога Рыжеволову, по нашему заданию пришедшую в детский дом. Благодаря ее стараниям дети не умерли с голоду в самые трудные месяцы оккупации… Теперь известно, что гитлеровцы расстреляли ее вместе с детьми. С вашими товарищами, которыми вы должны гордиться…
Ребята вспомнили тех, кого больше никогда не увидят. А ведь они были лучшими из лучших: Володя Большой, Володя Маленький, Вася Попов, Саша…
— Стало известно и о том, что директор вашего детского дома Виктор Иванович Шаров стал жертвой коварного врага, агента фашистской разведки, который проник в детский дом под именем Лидии Совы…
Среди детей раздался удивленный шепот.
— Она убила ножом Шарова, она выдала разведчика Сташенко, она проводила опыты над детьми, испытывая на них новые гитлеровские лечебные препараты…
— Гадина! Гадина!.. — вырвалось у Зины.
— Она не ушла от расплаты, — продолжал комбриг. — Так же, как не ушли от расплаты матерый шпион гестаповец Кох, изменник Родины полицай Бугайла…
— Смерть фашистским захватчикам и их прихвостням!.. — глухо произнес Никита Степанович.
Дети и партизаны дружно повторили: