Это что такое?! Что за жанр такой? Да ведь это - протокол! Ей-Богу - протокол. Общего собрания колхозного актива.
И, главное, никаких сомнений в авторстве. Почему? А потому, что биографы раскопали самый ранний образец шолоховской прозы - об установлении величины посевов, каковая величина устанавливалась:
«путем агитации в одном случае, путем обмера - в другом и, наконец, путем того, что при даче показаний и опросе относительно посева местный хуторской пролетариат сопротивопоставлялся с более зажиточным классом посевщиков».
Это произведение хранится в Шахтинском филиале Госархива Ростовской области (фонд Р-760, ед. хр. 209, л. 13 об.) и представляет собой обязательный реферат, который 16-летний Миша Шолохов писал, обучаясь в феврале-апреле 1922 года на курсах продинспекторов*.
____________________*Палшков А. Молодой Шолохов (по новым материалам). - «Дон», 1964, № 8, с. 170; Воронин В. Юность Шолохова (Страницы биографии 1905 - 1928 гг.). - «Дон», 1985, № 5, с. 159.
____________________Читая такое, испытываешь гордость за Шолохова, и через 10 лет не изменившего своей творческой манере. С другой, правда, стороны, будит это чтение какое-то бешенство, когда тебя уверяют, что протокол, реферат и «Тихий Дон» выводила одна и та же рука.
Но вот Солженицын в третьем томе «Очерков литературной жизни», десять страниц посвятив разбору этой литературной завали и тому, как послушно исполнял Шолохов социальный заказ, вдруг восклицает: «А пейзажи?…такое нечасто и во всей русской литературе найдешь»*.
Тут же и пример: «Под самой тучевой подошвой, кренясь, ловя распростертыми крылами воздушную струю, плыл на восток ворон. Бело вспыхнула молния… уронив горловой баритонистый клекот… сквозь оперенье его крыл со свистом и буреподобным гулом рвется воздух… сухим треском ударил гром…»
И не один такой пейзаж в книге. Нет - вот и «месяц золотой насечкой на сизо-стальной кольчуге неба», лиса мышкует, конь без всадника, могильный курган…
«Впрочем, - спохватывается Солженицын, - с этими пейзажами - такая странность. Замечаешь: а почему ж эта великолепная туча никак не связана ни с настроением главы? ни с окружающими событиями? как будто она и не намочила никого?.. Ее можно перенести на несколько глав раньше или позже - и так же будет стоять…»
Но ведь, замечает Солженицын, и все другие пейзажи - мороз или таяние - тоже «свободно переставляемы»!
Однако такая свобода передвижения дается не всем. Вот, например, глава 34-я. Начинается она с описания могильного кургана. Тут же подходит Макар Нагульнов. Его только что из партии исключили. Вот он и подумывает: а не застрелиться ли мне, в самом деле?! Классический образец прямой и обратной связи пейзажа и настроения.
Вглядимся, впрочем, в курган. При этом вглядимся в него не по книжному тексту и даже не по журнальной публикации**… Рукопись, конечно, как водится, пропала, но тут такое чудо приключилось - отыскались 155 страниц наборной машинописи с шолоховской правкой. Вот к этой допечатной редакции*** мы и обратимся:
«Сбочь дороги - могильный курган. На слизанной ветрами вершине его скорбно шуршат голые ветви прошлогодней полыни и донника, угрюмо никнут к земле бурые космы татарника, по скатам, от самой вершины до подошвы, стелются пучки желтого пушистого ковыля. Безрадостно-тусклые 1, выцветшие от солнца и непогоды, они простирают над древней выветрившейся почвой свои волокнистые былки 2, весною, среди ликующего цветения разнотравья, выглядят старчески уныло 3, отжившие 4, и только под осень блещут и переливаются гордой изморозной белизной. И только лишь осенью кажется, что величаво приосанившийся курган караулит степь 5, одетый в серебряную чешуйчатую кольчугу.
Летом, вечерними зорями, на вершину его слетает из подоблачья степной беркут 6. Шумя крылами, он упадет на курган, неуклюже ступнет раза два и станет чистить погнутым 7 клювом коричневый веер вытянутого крыла, покрытую ржавым пером хлупь, а потом дремотно застынет, откинув голову, устремив в вечно-синее небо янтарный, окольцованный черным ободком глаз. вытянутого крыла, покрытую ржавым пером хлупь, а потом дремотно застынет, откинув голову, устремив в вечно-синее небо янтарный, окольцованный черным ободком глаз. Неподвижный, изжелта-бурый, как камень-самородок 8, беркут отдыхает 9 перед вечерней охотой 10 и снова легко оторвется от земли, взлетит. До заката солнца еще не раз серая тень его царственных крыл перечеркнет степь.
Куда унесет его знобящий осенний ветер 11? В голубые предгорья Кавказа? В Мурганскую степь ли? В Персию 12? В Афганистан?
Тут что потрясает? Потрясает размах, в первую очередь - географический: Кавказ, Закавказье,
____________________