Не нужно обладать изощренным языковым и эстетическим слухом, чтобы понять, что все эти банальности — «утро... великолепное», «небо бледно-синее», «воздух чистый», «опьяняющая свежесть», «прозрачная дымка» и т. д. ... — к Шолохову никакого отношения не имеют. Но главное даже не в этом. Утверждать, будто картины народной жизни в романе Родионова, натуралистически живописующие, что народ «спился, одичал, не умеет и не хочет трудиться», «схожи с подобными сценами в “Тихом Доне”», — значит ничего не понять ни в романе Шолохова, ни в творчестве Родионова. Выраженные в них позиции полярны во взгляде на народ.
И. Родионов был ксенофобом, принадлежавшим к самым крайним монархическим кругам русского общества. В 1912 году он выступил в Русском собрании с докладом «Неужели гибель?», где концентрированно выражены его взгляды: «Не надо быть пророком, чтобы предвидеть, что через какие-нибудь два поколения русского землевладения и русского культурного класса не будет в России. Все будет съедено и вытеснено евреем. Потомки нынешних знатных родов будут лакеями и горничными у еврейских отпрысков. Что же тогда будет с Россией и Троном? Конечно, она разорвется на отдельные штаты с президентами, еврейскими ставленниками, во главе <...> Я не верю в Россию, не верю в ее будто бы неисчерпаемые силы, не верю в ее будущность, если она немедленно не свернет на другую сторону с того расточительного и гибельного пути жизни, по которому она с некоторого времени пошла <...> Теперь народ отшатнулся от церкви и перестал бояться и уважать власть <...> И народ доспел теперь до революции. Он перестает быть народом-созидателем, народом-государственником, а с головокружительной быстротой всей своей громадой обращается в преступную чернь»84.
Кто из серьезных исследователей возьмет на себя труд — доказывать, что эти строки принадлежат автору «Тихого Дона»? Тем более, что, как справедливо заметил Запевалов, Родионов, доживший до 1940 года, и сам никогда на это не претендовал.
Но не на пустом же месте возникла версия о нем как авторе «Тихого Дона»? И не случайно все три апокрифа — и Кузякиной, и Стукаловой, и Гербурт-Йогансен — связаны с одним источником: украинским писателем И. Днепровским? Видимо, нет.
Во всей истории с Родионовым как предполагаемым автором «Тихого Дона» есть два реально существующих факта.
Во-первых, И. Родионов и в самом деле написал книгу очерков по истории донского казачества «Тихий Дон» и даже издал ее в типографии товарищества «Свет» в 1914 году. Эта книга с предисловием В. Н. Запевалова переиздана в издательстве «Дмитрий Буланин» в Санкт-Петербурге в 1994 году85.
А во-вторых, И. Днепровский в годы империалистической войны, будучи в действующей армии, служил некоторое время в газете Юго-Западного фронта «Армейский вестник»86, которую редактировал И. Родионов87. Вероятно, он слышал от Родионова, что тот написал «Тихий Дон» — книгу очерков об истории донского казачества, опубликованную перед самым началом войны — в 1914 году. И когда он узнал, что в журнале «Октябрь» публикуется роман Шолохова «Тихий Дон», — решил, что действительным автором его является сослуживец по газете «Армейский вестник» есаул Родионов. Днепровский приписал И. Родионову, умершему в Берлине в 1940 году, авторство романа «Тихий Дон», на которое тот никогда не претендовал. Как не считала его автором «Тихого Дона» и русская эмиграция, в кругу которой Родионов, похороненный на православном кладбище немецкой столицы в звании полковника88, играл заметную роль.
СЕРАФИМОВИЧ — «ПОДПОЛЬНЫЙ ШОЛОХОВ»?
Не менее парадоксальна и столь же безосновательна попытка выдвинуть в качестве автора «Тихого Дона» известного советского писателя А. С. Серафимовича, который, как известно, и ввел в литературу М. А. Шолохова, о чем подробно рассказано в первых главах нашей работы.
Версию о Серафимовиче как авторе «Тихого Дона» выдвинул красноярский литератор М. Аникин в 1993 году. В статье «Александр Серафимович — автор “Тихого Дона”» он категорически отверг авторство Крюкова, поскольку «тождество текста “Тихого Дона” и романа “Поднятая целина” при строго научном подходе не может вызывать сомнений»89. Прокламируемая строгость научного подхода не помешала Аникину выступить со следующим нелепым утверждением: «Именно он, Александр Серафимович Серафимович, родившийся в 1863 году и скончавшийся в 1949, большой русский писатель, уроженец Дона, создал в расцвете своего творчества роман, поразивший мир в свое время»90. Более того: «Автором не только “Тихого Дона”, но и “Поднятой целины” и всех других шолоховских произведений (исключая, конечно, публицистические) мог быть — и без сомнения был — только Александр Серафимович, самый крупный дореволюционный писатель Дона, прекрасный знаток быта и нравов, разрабатывавший донскую тематику еще до революции 1917 года...»91. Аникина не смущает даже то обстоятельство, что Серафимович ушел из жизни в 1949 году, и, видимо, в загробной жизни продолжал сочинять за Шолохова и роман «Они сражались за Родину», и рассказ «Судьба человека», и вторую книгу «Поднятой целины».
Закономерен вопрос: какие аргументы представил Аникин в подтверждение этой, столь экстравагантной версии? Если иметь в виду факты, то никаких. Ведь не считать же подтверждением этой версии то, что, — как заявляет Аникин, — Серафимович — «большой русский писатель, уроженец Дона» и — «казак». Или тот факт, что в «Тихом Доне» звучат «польские мотивы» (упоминание Варшавы, биография Листницкого-старшего), а А. С. Попов (Серафимович) провел свое детство в Польше, где служил его отец. Как не может служить аргументом в пользу этой версии и следующее рассуждение Аникина: «Чем еще, как не “подпольным” трудом над крупнейшими произведениями, можно объяснить странный спад в творчестве исключительно одаренного писателя, каким был накануне Октября даже по признанию литературных противников (например, З. Гиппиус) Серафимович? Небольшая повесть и несколько рассказов за 30 лет — в самом расцвете таланта, и с его-то известной всем трудоспособностью и продуктивностью — не кажется ли это странным?»92 Аникин убежден, что «подпольный» труд Серафимовича, объясняющий его столь продолжительное молчание, это — работа за Шолохова над «Тихим Доном», «Поднятой целиной» и заблаговременно, заранее написанными «Судьбой человека» и романом «Они сражались за Родину». Это ли не аргумент?..
Литературовед П. В. Бекедин пишет в статье «К спорам об авторстве “Тихого Дона”»: «...Нам неловко полемизировать с М. Аникиным. Неловко потому, что в статье М. Аникина торжествуют дилетантизм, полузнание, грубая тенденциозность и неуважение к читателю»93 — черты, свойственные «антишолоховедению» в целом. Подтверждение тому — история с очерком С. Голоушева, о котором уже шла речь выше и имя которого вновь всплыло в публикации М. Аникина. Вслед за И. Н. Медведевой-Томашевской и Г. Стукаловой Аникин утверждает, будто очерк «С тихого Дона», который Голоушев передал для публикации Л. Андрееву, принадлежал не Голоушеву, не Крюкову и не Родионову, а Серафимовичу и являл собой начальные главы романа «Тихий Дон».
П. В. Бекедин, всесторонне проанализировавший версию М. Аникина, справедливо писал, что «антишолоховедение» превращается «в пародию или фарс с криминально-клиническим привкусом...»94. Только этим можно объяснить возникновение предположений, подобных тому, которое высказано Аникиным.
В 2001 году в статье «“Тихий Дон” и Александр Серафимович», опубликованной в сборнике «В поиске потерянного автора» (СПб., 2001), М. Аникин попытался защитить свою позицию. Он утверждает здесь — без намека на какие бы то ни было доказательства — «автор “Донских рассказов” тоже Серафимович»95 и что вообще «автором феномена “Шолохов” был А. С. Серафимович»96, что Шолохов стал «проводником» подпольных произведений Серафимовича в силу «какой-то давней и тайной связи (?!) между матерью Шолохова и Александром Серафимовичем» — «мать Шолохова, еще будучи девчонкой, служила домработницей у некой вдовой помещицы... Ведь и мать Серафимовича рано овдовела и одна (но не без помощи домработницы) воспитывала сыновей. Не у нее ли служила в молодости мать Михаила Шолохова»97. На основании подобных невежественных фантазий, которые даже опровергать неловко, М. Аникин делает вывод: «ясно одно: Серафимович и Шолохов знакомы были намного раньше, чем официально встретились (датой знакомства указывается 1925 год)»98.