В заключительной главе Венков так формулирует итоги своего труда: «Судя по историческому и географическому фону, роман был начат около 1910 года на реке Донец. В нем изображалась жизнь в хуторах станицы Калитвенской, затем действие было переброшено на Верхний Дон...<...>
Изначально речь шла о событиях 1901—1906 годов, но из-за начала Первой мировой войны автор, не прерывая повествования, вместе с героями совершил скачок во времени и стал описывать казачество в ней»119.
Итак, Венков претендует на три «открытия», в которых идет следом за Макаровыми и Бар-Селлой:
— начало действия романа, его первых двух частей — не 1912-й, а 1901 год;
— начало работы автора над романом — не 1925—1926 гг., а 1910, что автоматически снимает самую возможность авторства Шолохова;
— место действия романа из округи станицы Вёшенской на Дону Венков передвигает на Донец.
Какие аргументы выдвигаются в подтверждение столь смелых «открытий»? Пойдем по порядку.
«Открытие» первое: изменение времени начала действия «Тихого Дона».
Казалось бы, это время — предвоенные годы — четко обозначено в тексте романа. «Действие романа “Тихий Дон”, — пишет историк С. Н. Семанов, — имеет точную временную протяженность: с мая 1912 года по март 1922-го»120.
Этот срок развития действия в романе «Тихий Дон» общепринят всеми, в том числе и «антишолоховедами».
«Определить год начала описываемых в “Тихом Доне” событий можно лишь косвенно, прослеживая порядок и сроки прохождения воинской службы Григорием Мелеховым, — пишут Макаровы. — Общепринятым считается год 1912, когда за два года до германской войны начинают разворачиваться события в жизни казаков хутора Татарского»121. Обратившись к метеорологическим источникам исследования погодных условий на Верхнем Дону в те годы, Макаровы пытаются, на наш взгляд, бездоказательно внести уточнение: «В соответствии с новыми данными — начало повествования следует сместить на один год и отнести к весне 1911 г.»122.
Не считая это уточнение убедительным, согласимся с тем, что в любом случае начало действия романа относится ко времени, предшествовавшему началу Первой мировой войны. Тем более, что в тексте романа имеется четкое указание нижней временной границы развития действия: 1910 год. В описании дворовых построек Листницких значится «флигель под черепичной крышей, с черепичной цифрой посредине — 1910 год» (1, 175), а в рассказе о том, как Сергей Платонович спустил на обесчестившего его дочь Митьку Коршунова двух годовалых собак, сказано о времени их приобретения: 1910 год (2, 131).
На чем же основывается Венков, когда заявляет, будто действие в романе начиналось в 1901—1906, а не в 1911—1912 годах?
Обратившись к эпизоду лагерного сбора и призыва в армию молодых казаков из хутора Татарского, Венков усмотрел там две вполне проходные фамилии: станичного атамана Дударева («В ограду прошел атаман, одетый по форме, в новенькой офицерской шинели» (2, 231) и войскового старшины Попова («Зычно покрикивал заведующий лагерями штаб-офицер, шумоватый войсковой старшина Попов» (2, 256). Больше эти имена в романе не появятся.
Совершенно очевидно, что это — абсолютно проходные, придуманные автором персонажи без имен и отчеств, без какой бы то ни было биографии. Именно как вымышленные, а не подлинные исторические персонажи они значатся и в «Алфавитном указателе персонажей романа “Тихий Дон”»123.
Не утруждая себя доказательствами, Венков причисляет их к «реальным историческим лицам», приписывает каждому из них имя и отчество («подъесаул Афанасий Васильевич Дударев», «войсковой старшина Владимир Васильевич Попов»), после чего на основании архивных изысканий устанавливает, что один из них был вёшенским атаманом в 1901—1903 гг., а другой заведовал Сетраковским лагерем в 1900—1904 гг. На этом основании делается вывод, будто действие романа начинается не в 1911—1912 гг., а в 1901—1903 гг.
Но разве Шолохов не имел права дать придуманные имена проходным фигурам — станичному атаману или начальнику лагерных сборов, не обращаясь к архивам двадцатилетней давности? Как можно требовать от писателя, создающего художественное произведение, подобного — доведенного до абсурда — буквалистского соответствия каждого — даже эпизодического персонажа — тому или другому реальному историческому лицу?
Еще один аргумент, выдвигаемый Венковым против Шолохова, — изменение военной формы русской армии, которое произошло в 1907 году. Казаки в романе едут на лагерные сборы «в белых, просмоленных пылью рубахах» (2, 236). Но, как пишет историк, — в 1907 году форма в русской армии была изменена, и «белые гимнастерки солдат исчезают из русского военного костюма»124.
Но надо внимательно читать текст романа!
После слов о «белых, просмоленных пылью рубахах» следует: «...Казаки в серых рубахах быстро перебегают от своих бричек...» (2, 267). Казаки одеты в серые рубахи, «парусиновые», как уточняется в другом месте романа.
Естественно, что, пропитанные потом и пылью, выбеленные солнцем, они зрительно воспринимаются художником как белые.
Еще мнимая неточность, которую Венков усмотрел в «Тихом Доне»: «Мимо сотни промчался эскадрон нарядных драгун» (1, 266). Откуда «нарядные», если в 1907 году, пишет А. Венков, «и для драгун, и для казаков, и для всей русской армии было введено единое походное летнее обмундирование»? Однако, как замечает сам же Венков, у кавалерии, то есть драгун, оставались серо-синие рейтузы с цветными выпушками125. Почему же Шолохов не мог назвать драгун «нарядными»?
Дают ли эти канцелярские придирки достаточное основание переносить действие романа «Тихий Дон» из 1912-го в 1901-й год? Вопрос риторический.
Рассмотрим еще один аргумент А. Венкова в пользу подобного переноса начала действия романа.
В эпизоде призыва казаков на военную службу упоминается «военный пристав»: «— В гвардию? — спросил окружной военный пристав, наклоняясь черной прилизанной головой к соседу за столом» (1, 230). Между тем, пишет Венков, «должности военных приставов были отменены в 1905 году»126. Действительно, судя по «Памятной книге войска Донского», в 1911—1912 годах в призыве казаков в армию принимал участие не окружной военный пристав, а окружной воинский начальник, входивший в Окружное по воинской повинности присутствие. Однако в силу консервативности обыденного сознания в народе, в языке, по всей вероятности, еще долго бытовало и старое название — пристав.
С помощью подобных аргументов Венков пытается отодвинуть начало романа «Тихий Дон» к началу века, используя для этого абсолютно виртуальную аргументацию. При этом он не осознает, что таким образом разрушается сюжет и композиция, все действие романа, поскольку все действующие лица становятся старше на десять лет.
Второе «открытие» Венкова: «автор приступил к написанию романа в 1910 году», Шолохов же переписал роман, его испортив, вписывая ради маскировки в текст вставки, привязывающие действие романа к 1912 году.
Доказательств никаких, кроме приведенного выше ничем не обоснованного утверждения, будто действие в романе начинается не в 1912, а в 1901 году.
Ведь не считать же серьезным доказательством приведенное Венковым сопоставление Макаровыми «природного календаря ч. 1 и 2 романа» с тем календарем, каким он предстает в романе, — как выясняется, эти два календаря — «природный» и «романный» — не во всем и не всегда совпадают. «Можно запомнить события, — пишет в связи с этим А. Венков, — но, видимо, очень трудно запомнить, молодой или ущербный месяц был в начале мая десять лет назад... Не легче ли предположить, что, описывая природу, автор действительно писал “то, что видел”? В таком случае роман был начат до первой мировой войны и скорее всего — в 1910 году»127.
Ничего себе аргументация! Не легче ли предположить, что, рисуя картины природы, автор меньше всего заботился об их буквальном соответствии с данными метеорологов за тот или иной год, а думал о решении иных — художественных — задач?