- Я ещё не знаю. Но кто-нибудь - обязательно будет!
Узор для свитера
Шли дни. Вика с дочкой по-прежнему гуляли одни - в их тихом зелёном дворе. Вика огорчалась, что дочке не с кем играть, и не раз предлагала ей пойти в соседний двор. Но Ирочка неизменно отказывалась: «Не пойду. Не хочу. Я здесь хочу играть!»
Впрочем, огорчалась только Вика. Ирочка, судя по всему, не скучала, играя сама с собой. Она что-то тихонько напевала, раскачиваясь на качелях-лодочках (такие качели были только у них во дворе, а в соседних - обыкновенные, с перекладиной). Подолгу стояла на горбатом мостике, уставясь вниз - словно так и вправду текла река! Грозила кукле пальчиком, шепотом объясняя что-то, и кивала за куклу головой: «Теперь поняла»
- О чём это вы там шепчетесь? Больше двух говорят вслух! - смеялась Вика. Ирочка с видом заговорщика зажимала кукле ладошкой рот: «Это секрет! Тебе нельзя...»
- Ну, если секрет, тогда ладно. Ирочка, а тебе не скучно играть одной?
- Я же не одна, я с Настей! - девочка протягивала матери куклу. Вике казалось, что кукольные глаза в длинных загнутых ресницах тоже смотрят на неё заговорщически, словно кукла знает какую-то тайну, известную им двоим.
Дни проходили, похожие один на другой. Ирочка с увлечением носилась по площадке, Вика сидела на скамейке с вязаньем - хотела связать Борису свитер, и никак не могла выбрать подходящий рисунок и цвет. На клумбе ярко желтели ромашки и качали головками лиловые колокольчики. «Если бы дочке вязала, то непременно зелёный с желтыми ромашками! Серединки крестиком вышить, а лепестки отдельно пришить, - подумалось вдруг Вике. - А мужчине цветы ни к чему...»
Неожиданно налетел ветер и пригнул ромашки к земле, а гибкие стебли колокольчиков закрутил немыслимыми спиралями. Вика даже испугалась - не выдержат, сломаются! Но колокольчики и не думали ломаться, складываясь у неё на глазах в причудливый орнамент. Узор был настолько красив, что Вика восторженно ахнула и зажмурилась, стараясь удержать в памяти переплетение лиловых линий.
А когда открыла глаза, колокольчики по-прежнему качали лиловыми ми головками среди желтых ромашек. Ветер стих. Вика достала из сумки блокнот и торопливо нарисовала странный, на миг мелькнувший перед глазами узор. Потом убрала блокнот и, распустив всё, что успела связать, начала свитер заново. Теперь она точно знала, каким он будет: лилово-серым, с изумрудными зигзагами. Ей не нужен был больше блокнот, узор цепко держался в памяти.
Забегая вперёд, скажу, что свитер был связан, как и задумала Вика, и торжественно подарен мужу. Облачившись в свитер, Борис восхищённо присвистнул: «Ну ты, мать, даёшь! Орнамент просто марсианский! На работе все ахнут!» Вика была полностью удовлетворена. А дочке она свяжет - с ромашками. И чтобы непременно - шелковые лепестки!
Изменения
Прогулки приносили очевидную пользу обеим. Ирочка стала спокойнее, не капризничала и не плакала. Она только что переболела ангиной и всё ещё кашляла. Во дворе кашель необъяснимым образом проходил. А когда девочка возвращалась домой, она снова начинала кашлять Не находя объяснений происходящему, Вика старалась почаще с ней гулять (девочка явно лучше себя чувствовала на свежем воздухе).
Изменений в самой себе Вика не замечала. Замечал Борис. Вика определённо стала другой, от неё словно исходила уверенность - в себе, в муже, в том, что у них всё и всегда будет хорошо. Борису передавалось это её спокойствие, умиротворённость, любовь и понимание, как если бы его жена обладала телепатическими способностями, разговаривая с ним без слов.
- Викусик! Ты у меня мировая! Я от твоих отбивных заряжаюсь, как телефон от зарядника! И глаза у тебя - с ума можно сойти, я в них просто тону.
В ответ Вика смеялась низким грудным смехом (она никогда раньше так не смеялась!) и шутливо спрашивала: «Что с тобой происходит, Бориска? По-моему, ты в меня влюбился. Все признаки налицо!» - «На лице» - поправлял её Борис, и снова слышал журчащий смех. А может, она всегда была такой? Только он не замечал. А теперь увидел - и влюбился! Вика права.
Лето сменила осень, и в дождливые дни Ирочка играла в детской. Однажды Вика услышала незнакомую мелодию. Уложив куклу в кроватку, дочка пела ей колыбельную (интересно, где она её слышала?) без слов. Вика стояла в дверях и слушала. Ирочка тихонько покачивалась, баюкая куклу и напевая незнакомый мотив. Неожиданно для себя Вика зевнула. Ей неудержимо захотелось спать, ноги отяжелели, глаза закрывались сами собой... Схватившись за притолоку двери, Вика справилась с собой и, с усилием передвигая ноги, вошла в детскую.