Я хотел было вернуться в кровать, но обнаружил, что всё ещё одет в джинсы и рубашку. Ну что за свинство? Неужели трудно было найти лишнюю минутку? Хорошо хоть, мантию снял. И ведь тут только один я такой лентяй, похоже: остальные парни спят в пижамах.
Лёжа на чистых простынях, я размышлял, насколько же мне повезло. Одна только эта кровать больше моего чулана раз в пять! Тёмные резные стойки, тяжёлый бархатный балдахин, агатовые стены с позолотой… Прижимистые Дурсли обзавидовались бы. Дадли надувается от гордости в своём «Вонингсе» и даже не подозревает, что сейчас вижу я. Интересно, а что такое «агатовые»?
Нужно с утра проведать Буклю. Она хоть добралась до… Букля? Ну конечно, как я мог забыть имя собственной совы! Наверное, так же, как и раздеться перед сном. Может, сходить к врачу? Тут вроде есть медпункт, но посещать его по такому поводу… Да что за странные мысли! Меня законопатят на месяц в больницу, будут колоть пенициллин и ставить клизмы. Молодец, отличная идея! Ты б ещё к завучу сходил, с жалобой на скудость домашних заданий.
Кстати, о совах. В комнату бесшумно влетела одна и села у меня в ногах. Я таких никогда не видел: тёмно-синяя, перья немного светятся и сверкают золотыми звёздочками. Как красиво… Но моя белоснежная Букля всё равно лучше.
«Ты, наверное, письмо мне принесла? От кого, интересно? Лети ближе, не бойся. Где-то тут у меня печенье было…»
Я потянулся было к сумке, но внезапно понял, что совсем обмяк. Тяжёлый выдался денёк. Нет, нужно взять себя в руки и накормить чужую сову. Сейчас… Да что ж такое, даже руку поднять не могу…
Сова взлетела и села ко мне на грудь. Несмотря на очевидный намёк на плохую ситуацию, опасности я не чувствовал. Какая она лёгкая! Пытается заглянуть в глаза, но они сонно закрываются. Где-то я её уже видел, поэтому и не боюсь…
Неприятная боль вывела меня из дремы. Эй, ты чего царапаешься? Я с обидой посмотрел на птицу, и та, наконец, поймала и зафиксировала мои зрачки. Мир заполнило лунным светом… а потом голову пронзили тысячи раскалённых игл.
И вместе с болью ко мне возвращалась память. Вся память, которую посчитал нужным спрятать и унести мой патронус.
* * *
Сразу после ужина, когда старосты начали собирать первокурсников, ко мне подошла МакГонагалл и велела следовать за ней. С учётом моего опоздания на распределение, вызов был вполне логичным, вот только я не сразу понял, что мы идём не к ней, а к директору. А если бы и понял заранее — что я мог сделать, будучи немым? Встать как вкопанный? Поведут силой. Сопротивляться? Время для этого ещё не наступило. Это я так тогда думал…
— Минерва, спасибо. Можешь не ждать, у тебя ещё куча дел. Мы тут сами разберёмся, — отпустил Дамблдор своего заместителя и показал мне на стул. — Присаживайся, мальчик мой. Я сейчас освобожусь.
Директор вернулся к своему занятию — заполнению какого-то документа роскошным пёстрым пером. Или это и вправду что-то важное, или классический приём обработки подчинённых. Я принялся осматривать кабинет.
Директорская башня — три больших цилиндра, ступеньками нависающих над пропастью. Нижний цилиндр — приёмная-холл, средний — сам кабинет, верхний — личные покои.
Безусловной доминантой кабинета является монументальный стол. Резной, из дорогих пород, среди которых я узнал разве что кипарис, инкрустированный золотом, перламутром и какими-то красными камнями. Круглые стены обставлены шкафами с книгами и многочисленными, постоянно движущимися… штуковинами. Артефактами и приборами я решительно отказываюсь их называть. Если у вас есть нужда в булькающей и исходящей паром стеклянной конструкции, её место — в лаборатории с вытяжкой, а не в деловом кабинете. Качающиеся и вращающиеся блестяшки тоже вряд ли являются серьёзным оборудованием: всё действительно серьёзное работает незаметно.
Обилие этого дразнящего глаз зоопарка наводило на мысль, что оно здесь неспроста. Дразнить, отвлекать, гипнотизировать. А потому — фильтруем, отрешаемся и готовим защитный блок.
Отдельный сектор занимали портреты. Единственный крупный — Армандо Диппет, предыдущий директор Хогвартса. Остальные картины были поменьше и, видимо, изображали других директоров и прочих важных персон. Персоны преимущественно боролись со сном, деликатно дремали или откровенно дрыхли.
На отдельно вынесенной жердочке спала красная толстая курица не очень здорового вида. Ну хорошо, это был легендарный и загадочный феникс, но всё равно — толстый и не вполне здоровый. Покров на спине и шее частично отсутствовал, обнажая пупырчатую кожу, а в некогда роскошном хвосте отсутствовала половина перьев. Для бульона ты староват, приятель. И даже на холодец не годишься — провоняешь всё вокруг старческой индюшатиной.