Кабинет Трансфигурации был пуст. Я привычно занял своё место за первой партой. Всё, как тогда, бесконечно далёким сентябрьским утром, когда я точно так же сидел в ожидании своего первого урока в волшебной школе. Сейчас дочитаю странную статью про ограбление Гринготтса, обнаружу расположившуюся рядом Гринграсс, ко мне подойдёт Малфой…
В окне прогремел дальний раскат грома. Льёт с второй половины ночи, словно и не было вчера тёплой солнечной погоды. Надо бы озаботиться приобретением утеплённой одежды и зимней обуви.
На учительский стол бесшумно запрыгнула кошка странной расцветки: серая шерсть, чёрные полосы вдоль туловища, чёрные круги-очки вокруг глаз. МакГонагалл в анимагической форме села на столешнице и уставилась на меня. Я почтительно склонил голову и был вознаграждён новой порцией стреляющей боли. Что ж мне так плохо-то?
Я достал из сумки учебник, пергамент и… о, а перья-то у меня до сих пор неочиненные. Вот и занятие нашлось. Раскрыв нож, неспешно приступил к работе. Первый срез — наискось. Далее — делаем капиллярную щель для подачи чернил. Теперь самое ответственное — второй срез, формирующий кончик нужной формы, соответствующий моему почерку и стилю письма. Стиля пока нет — я привык писать стальными перьями, но «выплавлять» сейчас перо из ложки на глазах у МакГонагалл не буду.
Почему я не достал авторучку? Я вдруг вспомнил, что подзапустил уроки каллиграфии. Это никуда не годится. У пацана плохая моторика. Да и моё неважное состояние, надеюсь, тоже удастся немного облегчить этим аналогом медитации.
Придвинув чистый лист и обмакнув перо в чернила, я вывел максимально старательно: «The Twa Corbies». И далее, слово за словом, преодолевая сопротивление дебелых пальцев, ломоту в висках и тошнотворную тесноту в затылке:
As I was walking all alane,
I heard twa corbies making a mane;
The tane unto the t’other say,
“Where sall we gang and dine to-day?”
В библиотеке леди Ровены были разные книги, и большинство — не о магии. Несмотря на плотность учебного графика, она заставляла меня изучать и отобранные ею образцы художественной литературы, преимущественно лирику, баллады и фольклор. Образованный человек её времени был цельной натурой, воспринимавший мир так же цельно, без деления на науку и искусство, математику и философию. Учёный не мог считаться таковым, если не умел сочинять стихи.
“In behint yon auld fail dyke,
“I wot there lies a new slain knight;
“And nae body kens that he lies there,
“But his hawk, his hound, and lady fair.
Мне, успевшему к тому времени проштудировать основы теории эрис-пробоя и межмировой связи, попробовавшему кое-что на практике и непоколебимо уверенному, что лирики — это те, кто не осилил физику, подобная философия была сильно против шерсти и вызывала искреннее непонимание. Но Ровена Рэйвенкло наглядно показала, что является опытным педагогом с очень, очень многолетним стажем. Заменяя ненужные дискуссии мягкой улыбкой, она засадила меня за тренировки каллиграфии, в качестве упражнений подкладывая тексты вот таких баллад. Незнакомая грамматика, непривычный навык аккуратного и красивого письма… И я втянулся.
“His hound is to the hunting gane,
“His hawk to fetch the wild-fowl hame,
“His lady’s ta’en another mate,
“So we may mak our dinner sweet.
В голове давно звучала незамысловатая мелодия баллады. Боль отступила. Рука выводила букву за буквой, вовремя обмакивая перо в чернильницу, не скрипя кончиком о бумагу и не разбрызгивая чернила на обратном ходе.
“Ye’ll sit on his white hause bane,
“And I’ll pike out his bonny blue een:
“Wi’ ae lock o’ his gowden hair,
“We’ll theek our nest when it grows bare.
Что, интересно, приготовили мне на лето в семье Малфоев? Этикет, бальные танцы, фехтование… Я очень рассчитывал на этот визит, но теперь уже вряд ли отмоюсь. Дал слово — держи. Обстоятельства непреодолимой силы в оправдание не принимаются.
“Mony a one for him makes mane,
“But nane sall ken whare he is gane:
“O’er his white banes, when they are bare,
“The wind sall blaw for evermair.”
Бедный рыцарь… Кстати, умение сочинять стихи считалось неотъемлемой добродетелью и у них. Означает ли это, что каждый рыцарь был учёным, а каждый учёный…
— Что, Потти, совиной жратвой ещё не вытошнило? — раздался рядом знакомый глумящийся голосок. — А то я тут отыскал добавочку в старых запасах. Для тебя — совершенно бесплатно. Только плесень стряхнуть, и…
Слушая последние строки старой песни, я поднял чернильницу над бумагой, наклонил — и вылил несколько капель. Вниз упала и расплескалась большая клякса.
— Тьфу, блин… Поттер, ты реально псих! Хоть в курсе, сколько стоит эта сорочка? Нафиг, парни, *это* лучше не трогать — не отмоешься.