— Поттер, вы подхватили какую-то заразу на вчерашней отработке? — вполне серьёзно озаботилась декан. — Значит так, сейчас идёте к Помфри…
— Что интересно, мне даже не придётся сообщать в прессе, за что меня изгоняют из мира магии, — перебил я МакГонагалл, опять заставляя людей замолчать. — Это сделают другие, рассказав, чему тут учат первокурсников.
— И чему же, по-вашему, здесь учат такому, о чём не знают учившиеся здесь же читатели газет? — не слишком приветливо поинтересовалась МакГонагалл.
— Мне правда стоит рассказывать об этом при всех? — попытался я отправить ей последний жирный намёк.
— А чего секретничать? — закусила удила декан. — Нам здесь, в школе, скрывать нечего.
Интересно, часто ли к ней приходят дети, столкнувшиеся с деликатными проблемами? Или, насмотревшись таких вот моментов, предпочитают решать их своими силами?
— Скажите, а зачем нам превращать живое существо в табакерку, если табакерка прекрасно получается из чурбачка или ржавой железяки?
— Это не вашего ума дело, мистер Поттер — зачем! Такова учебная программа! Извольте сначала доучиться до седьмого курса — как и все мы, простые смертные, мистер Поттер — и вот там до вас, быть может, начнут доходить кое-какие вещи!
— Я поставлю вопрос иначе, мэм, — не повёлся я на провоцирующие формулировки. — Мышь при преобразовании выживает?
— Нет, мистер Поттер! — раздражённо ответила МакГонагалл. — Если для вас это так важно — не выживает. Не может мышь целый год оставаться живой без еды и воды. Или же для вас, мистер Поттер, является проблемой протрава тараканов на кухне? Тогда я напомню, что сосиски на сегодняшнем завтраке не на деревьях выросли, а каждая съеденная глазунья — это не родившийся цыплёнок!
В классе опять послышались смешки. Жаль, но декан всё ещё не понимает, к чему я веду.
— Итого. Мы берём чурбак, применяем одну формулу — и табакерка живёт шесть часов. Или мы берём живую мышь, применяем другую формулу, убиваем животное — и табакерка живёт год.
Разошедшаяся гриффиндорская половина подкинула свежих идей вроде «перебей мышей — построй амбар», «капля никотина убьёт и лошадь» и что-то про разорванных в клочья хомяков от кого-то из маглорождённых. А вот Слизерин не смеялся.
— Это — жертвоприношение, мэм, — чётко резюмировал я.
— Чушь! — рявкнула МакГонагалл среди озадаченно притормозившего веселиться класса. — Вы понятия не имеете, о чём говорите!
— А откуда же такая разница? — возразил я. — Не в два, не в три — в полторы тысячи раз! Ведь с мёртвой мышью этот трюк не проходит?
— Вот что, мистер Поттер, — подошла ко мне МакГонагалл. — Уходите. Не желаете учиться по моей программе — я вас не держу. Найдёте себе репетитора или будете готовить С.О.В. сами.
Я кивнул и начал собирать вещи. К сожалению, этот вопрос для меня является принципиальным. Не то чтобы я был против жертвоприношений как таковых, но любое подобное действие должно быть оправданным. Оправдать отнятие жизни можно только поддержанием другой, более ценной жизни — например, употреблением в пищу тех же сосисок. Можно убивать животных для пропитания, но нельзя — с целью развлечения или тренировки в стрельбе. Для этого тарелочки есть.
Взвешивание, какая из жизней ценнее для тех или иных целей, ложится на совесть мага, вплетается в его ауру и влияет на «окраску» по оси «чёрное — светлое». Гибкая совесть вполне может решить, что для продления собственной жизни не возбраняется погубить и миллионы других, но дальнейшая судьба у такого чернейшего мага будет соответствующей.
У меня же, помимо «воздаятельных» соображений, имеется вполне объективное ограничение от моего Дара. Я — созидатель. Я легко и неограниченно отдаю. Но именно поэтому *забирать* таким радикальным способом мне позволяется только в исключительных случаях. Я достаточно одарён, чтобы обходиться без чужих жертв.
Нужно было декану всё же выслушать меня приватно. Потому что есть кое-кто рядом со мной, кому такой магией не рекомендуется заниматься ещё сильнее, чем…
— Это правда? — поражённая Грэйнджер осторожно отложила палочку подальше от корзинки с мышью и подняла глаза на преподавателя. — Это правда… оно?
Паладину Света и Порядка осознанные жертвоприношения противопоказаны — только самопожертвование. Грэйнджер этого не знает, но чувствует на уровне базовых инстинктов.
— Мисс Грэйнджер, если вы не хотите последовать за…
Но Гермиона на неё уже не смотрела.
— Парвати?
Парвати Патил задумчиво уставилась на свою мышь, придавив палочку к столу постукиваемыми по ней пальцами. Наконец подхватила концентратор и спрятала его в кобуре.