В Хогвартсе начались экзамены. А моим заданием на экзаменах по Трансфигурации, как вы помните, была уверенная сдача испытания другими гриффиндорцами. И я впрягся в учебный процесс.
Через три недели «Репаро» владели все ало-золотые первокурсники, за двумя исключениями. Кроме того, ко мне обратились и несколько хаффлпаффцев, включая Сьюзен. Должен сказать, это были самые благодарные ученики: нас буквально закормили домашними гостинцами — едва ли не в большем количестве, нежели когда мы с Булстроуд починили им на факультете стазисный шкаф. Барсучата в который раз продемонстрировали владение истинной мудростью: изученное заклинание — это на всю жизнь, в отличие от шкафа.
Осталось всего двое «отстающих». Именно с ними я сейчас и сижу в классе Трансфигурации.
Нужно упомянуть, что место для штатного обучения мне выделила МакГонагалл. Сама она также зачастую присутствовала здесь, оставаясь для проверки эссе, а заодно присматривая за нами. «Трансфигурация — самый опасный предмет», помните? Я её понимал: те индивидуальные моменты, что не находит она, но нахожу я, она потом использует во благо общего учебного процесса.
Сейчас она тоже проверяет то ли эссе, то ли экзаменационные работы. Кроме того, за компанию с нами сидят Парвати и Гермиона. Одна голова — хорошо, а три — лучше.
— И вообще, иголка — это не моё, — Рон устало отбросил палочку. — Вот если бы в галеон спичку превратить…
Рыжий улыбнулся в пространство, мечтательно и искренне.
Рона мне, конечно, в «экзаменационное задание» не включали, но парень после пасхальных каникул всерьёз озаботился хоть какой-то подготовкой к испытаниям. В меру своих талантов. Мнится мне, одним ремнём на той конюшне не обошлось, но это его тайны. Важно то, что я могу помочь. Есть у меня такое ощущение.
И немного свободного времени на это — тоже есть. Всякую историю с астрономией Рон пусть сам зубрит или иными способами решает, а моё дело — разобраться, что не так у него с заклинаниями. Кровь — не водица, кто бы там чего ни говорил.
— Может, его иголкой колоть, чтобы лучше её чувствовал? — на полном серьёзе предложила Патил.
Рон поёжился и отодвинулся на стуле. Прошёл целый месяц, но его задница до сих пор что-то помнила.
— Оставим на крайний случай, — покачал головой я. — Ты не сможешь ничего превратить в галеон, Рон. И я не смогу. Это, наверное, какое-то глобальное заклинание: ни у кого, кроме лепреконов, не получается при помощи ходовой трансфигурации сделать что-либо похожее на галеон, сикль или кнат. Коротышки постарались.
Со стороны учительского стола послышалось строгое покашливание.
— Ничего, уж я бы постарался, — игнорируя намёки, прорычал Рон.
— Я тебя понял, — кивнул я. — Ладно, чего не сделаешь ради положительной оценки.
Я достал обрезок золотой ювелирной проволоки и при помощи рескульптинга превратил её в швейную иглу.
— Это что? — насторожился Уизли.
— Это, Рон, настоящая игла из самого настоящего золота. Без дураков, три девятки, артефактная проба, два грамма. Вот, я кладу её на этот чёрный бархат.
Рыжий впился взглядом в настоящий полированный аурум. Благородный, драгоценный, идеальный жёлтый блеск, безо всяких глупостей вроде «белого», «красного», «розового» и прочих торгашеских уловок. Даже галеоны никогда так не сверкают… Ну конечно, не сверкают: там не совсем золото используется.
— Твоя задача — повторить этот шедевр, — вкрадчиво закончил я.
Приглашать Рона «посмотреть и прочувствовать» не требовалось: он и без всяких «левых» советчиков знал, что нужно делать с золотом на витринном бархате.
— Мутабор акус! — рыкнул он на чистой магии.
Будь я проклят, если только что у него не прошёл беспалочковый каст с палочкой в руке! Но…
— Кончик позолотился! — воскликнула Грэйнджер. — Гарольд, в первый раз получилось!
— Нет, — вздохнул я. — Не получилось. Того, что он сюда вложил… Весь коробок в иголки превратиться должен был. Я не могу понять, что тебе мешает, Рон.
Рыжий с досадой отбросил палочку. Простая, без изысков деревяшка покатилась по столу. Недорогая модель — на семерых детей качественной отделки не хватает. Кстати…
— Чем у тебя острие вымазано всё время? — поморщился я. — Что за белые лохмотья там приклеились? Может, это они мешают?
— А… — расстроенный неудачей Рон внезапно смутился. — Это не лохмотья, это шерсть единорога из сердцевины. Кончик прохудился немного, короче.
— А где ты его так истереть успел? — удивился я. — Ты чего вообще с палочкой делаешь? Год всего прошёл!
— Да это не я, это… Чарли палочка, в общем.
— Что?! — обалдел я.
— Ну… — Рон покосился на девчонок. — Мама сказала, что отдельную палочку сразу покупать — жирно будет, походи пока с палочкой Чарли, раз уж он её себе на новую поменял…