«Тузик» катался по каменному полу с оглушительным воем, пытаясь переварить или выхаркать халявный бифштекс с кровью, но шансов у него не было никаких. Не думаю, что я настолько удачно угадал с химией — скорее, здесь работает общее направление идей.
А чем это я вообще здесь с Квирреллом занимаюсь? Что за странная, асимметричная дуэль тут происходит?
Есть у меня твёрдая уверенность, что изготовление симулякров Волдеморту не по зубам — этот маньяк только убивать, мучать и поганить хорошо умеет, но ни капли — созидать. Поместить в прекрасную вещь свой вонючий кусок души он в состоянии, а вот зачаровать артефакт — других нагнёт, прикрывшись «не царским делом». Вандалы созидать не умеют.
Стало быть, симулякр они с Квирреллом взяли готовый. Здесь, в Хогвартсе. И очень похоже, что одна из его функций — состязательная. Именно то, что сейчас и происходит между нами.
По каким критериям начисляются очки — меня не просветили. Но мнится мне, что за нестандартные ответы на бросаемые мне вызовы этих очков начисляется больше. И ещё есть переходящее в уверенность чувство, что убивать мне нельзя. Я достаточно одарён, чтобы не отвечать агрессией на агрессию. Моим друзьям и близким ничего не грозит; мне, если буду проявлять смекалку — тоже. Зачем мне убивать соперника, если он убивает себя сам?
Почему сам? Потому что, исходя из видимого мной, каждый его удар, не достигший цели, ощутимо его ослабляет. И начался этот бой задолго до моего появления у зеркала — тогда и там, где наша команда решала задачки нестандартными путями.
Ему осталось недолго. Два средних удара или один сильный. Он вложит в них всё. А перед этим, возможно, поболтает со мной о глобальных планах.
* * *
Ростбиф с ксенобелком не пошёл профессорскому лицу на пользу: оно позеленело и лишилось ноздрей. Тюрбан тоже куда-то слетел. На меня смотрел знакомый «фантомас» с красными глазами. Один в один — бахчевая ягода с вырезанными на пробу дольками.
— Видишь, во что я превратился? — прошипел «арбуз». — Твоя работа, между прочим!
— Слова не мальчика, но мужа, — пробормотал я. — Могу я узнать, с кем говорю: с лордом Волдемортом или мистером Риддлом?
— Что? Откуда тебе известно это имя?
— Да это половине преподавателей известно, я думаю, — слегка приукрасил картину я. — Оно в этих круглых штуках, с которым дежурные в патрули ходят, иногда мелькает. А у директора наверняка найдутся железяки получше.
Ходил бы ты на дежурства — тоже это знал бы. Но не позволило тебе, видать, наше начальство слишком свободно шастать по замку.
Дав Фантомасу пять секунд обдумать новую диспозицию, я поднял тему поважнее.
— Вы зачем профессора Квиррелла до смерти довели, мистер? Вы понимаете, что вам *позволили* прийти сюда?
— Господин, разрешите мне преподать урок обнаглевшему насекомому, — прошелестел откуда-то голос Квиррелла.
— Нет, — резко оборвал прислужника Фантомас. — Он задаёт правильные вопросы.
Волдеморт уставился на меня своими вертикальными зрачками.
— Я ни минуты не сомневался, что Дамблдор знает о моей природе. Знает и ведёт свою игру. В этом-то и состоит искусство интриги, Поттер: обыграть противника на его же поле, да ещё тогда, когда он уверен, что играет тобой, как пешкой. О да…
Для любителя играть с Дамблдором на равных ты слишком болтлив, как по мне. Но ты не тушуйся, излагай дальше.
— Любой из моих слуг с радостью отдаст жизнь за своего господина. Но я не размениваю их жизни вот так, по-дамблдорски, словно фигуры в шахматной игре. Квиррелл при смерти, однако именно в этот момент я привёл его сюда, к возможности полного исцеления.
Врёт как дышит. То-то он клеймит всех своих слуг в абсолютное рабство, заботливый отец солдатам. Не хочу решать, кто из них более омерзителен: Дамблдор, играющий соратниками втёмную и жертвующий людьми, словно расходным материалом — или Лорд, порабощающий и убивающий явно и открыто. Важно, что и тот и другой как огня боятся предоставлять соратникам хотя бы минимальную свободу: Дамблдор — опаивая зельями и программируя внушениями, а Лорд — своей печатью.
Но, конечно же, если у тебя в данный момент ограниченное количество слуг — да что там, ровно один, судя по всему, — ты будешь стараться, чтобы он или они не загнулись совсем уж за просто так.
Однако про нашу осведомлённость о печатях мы тоже упоминать не будем. Волдеморт немедленно добавит меня в список основных подозреваемых в неестественной убыли клеймённого состава, и никакие словесные кружева вроде «слухи утверждают» мне не помогут.