— Да, госпожа, — повернулся я, собираясь воспитанно поклониться, но… никого не увидел.
Подозрительно покосился на Гарри, однако тот, судя по взгляду, собеседницу наблюдал уверенно. Хм… Возможно, «ты снова здесь» было адресовано не мне, так что я решил вежливо помолчать, уставившись примерно туда же, куда смотрел и Гарри.
Молчание затягивалось. Мой однофамилец нерешительно посмотрел на меня. Как же всё сложно… А, понял!
— Извините, — сказал я, начиная формировать давнюю заготовку. — Это не домашняя работа, я не собирался попадать сюда так быстро, но… В общем, вот.
— Что это? — спросил голос после непродолжительного изучения моего «шедевра».
— Зеркало, госпожа.
— Я поняла. А разве…
— Да, госпожа, — подтвердил я, ни в коем случае не перебив, а дождавшись уверенной паузы после неоконченной фразы. — Не понимаю почему, но у британских магов нет заклинания зеркала. Я пообещал одной девочке, что научу её вызывать этот нужный девчонкам аксессуар, но обнаружил, что научить ничему не могу. Оно у меня пятимерное, я… сделал его на основе блоков вашего «Люмоса».
Воцарилось минутное молчание с тем ощущением, будто в качестве дипломной работы от меня ожидали несколько больше предложенного.
— А, простите, — опять спохватился я. — Смотрите, это ещё не всё. Вот так можно поменять местами правую и левую сторону. Удобно, если взялся себя постричь, по себе знаю. Вот так — укрупнить отражение. А вот так — посмотреть на себя сзади, сверху, да и вообще с любой точки. Не нужно мучиться с несколькими зеркалами. Вот здесь — входы для иллюзионистов, можно накладывать на своё отражение другую одежду и причёску, но в этом я уже не специалист.
Мы опять надолго замолчали. Чем-то строгий экзаменатор продолжала оставаться недовольной.
— Зарегистрируйте его, пожалуйста, — попросил я. — Я не знаю, почему у нас есть «Lumos» и «Tempus», но нет «Speculum». Но им на нашем острове будут ежедневно пользоваться тысячи людей — столько, сколько есть неравнодушных к своему внешнему виду.
— Заклинание я зарегистрирую, — сказал голос. Моё плетение на глазах изменилось, становясь проще, непонятнее и… Какова его размерность? — Однако твоя предыдущая работа была лучше.
— Почему? — искренне удивился я, оторвавшись от созерцания удивительной картины того, как настоящий мастер лепит на пробу варианты кружев, на каждое из которых у меня уходила бы неделя проектирования. — Ведь в этот раз я принёс работающий… прототип.
— Здесь нет той красоты, что была в прошлый раз, — пояснили мне. — Чуда. Свет без источника света, помнишь?
— Госпожа, — я потерянно опустил руки. За кого она меня принимает? — Я же не демиург. Я могу или понимать, как оно работает — но тогда это не будет чудом. Или попросить магию оформиться в чудо — но тогда я не буду знать, как оно устроено. Иначе ничего не получится.
— Ты стал понимать чуть больше, — произнёс голос, впервые с начала беседы немного потеплев. Кружево перед нами приняло окончательный, изящный вид. — Если найдёшь волшебную красоту — приноси без раздумий. Её примут всегда.
— То есть это не годится, — пробормотал я.
— Для одного раза годится, — успокоил голос. И добавил с лёгкой иронией: — Ты же не думал, что получить постоянный пропуск будет столь легко?
— Теперь я знаю больше, — кивнул я и улыбнулся.
Меня «тормошат». Значит, нужно просто сосредоточиться на том, чему меня пытаются научить. Ничего, идей на новые заклинания я накопаю. Знать бы только, какие из них… наделены красотой в их глазах.
— «A’yine», — внезапно произнесла палочка у меня за ухом.
Окрестности полыхнули магией, и в стороне от нас появился изящный овал ростового зеркала. Магическая вспышка на миг осветила собеседницу, и… исчезать полупрозрачная фигура не стала.
Одежда из нескольких, сложным образом намотанных на тело больших кусков ткани. Никакой выкройки этот фасон не предполагает, а ткань вместо этого в нескольких местах закрепляется крупными изящными застёжками. Древнегреческие статуи «одеваются» похожим образом. Лица женщины видно не было — его полностью скрывал глубокий капюшон. Одеяние было одноцветно-белым.
— «Speculum» его второе имя, — произнесла собеседница. — Не забудь передать его людям.
— Конечно, госпожа, — поклонился я и… замер.
Эта её просьба — приносить сюда красивые идеи… Как всегда, совершенно не вовремя, меня озарила ещё одна догадка. Спустя два долгих года мучительного и досадного непонимания, очередной, очень важный кусочек мозаики встал на своё восхитительно прекрасное место.
— Дети, — пробормотал я ошарашенно.