— Тебе легко говорить, у тебя есть Гермес! А у меня только…
Если забыть о крысе, ночном храпе и общей неопрятности соседа по койке, этот Рон вызывал немного больше симпатии. Он не набивался в друзья с той фанатичностью, что «год назад»; не стремился в запретный коридор; не бегал за мной по пятам, агитируя поучаствовать в сжигающих время играх и шкодных затеях. Впрочем, любой намёк на учёбу всё так же вызывал у него почти физическую боль и идиосинкразию.
Нам с ним не по пути. Но и в попутчики он теперь не набивается. Хотя к немому однокласснику мало кто будет набиваться в приятели и попутчики.
— Гарри, Снейп на тебя жаловался, — обратился Перси ко мне. — Он видел тебя несколько раз в совятне после отбоя.
— «У Снейпа стало настолько плохо с аргументами, что он выдумывает откровенные небылицы у меня за спиной?» — засветилась передо мной в воздухе белая надпись.
Да, я усовершенствовал свой коммуникационный инструментарий. Началось с того, что я констатировал трату целого блокнота чуть более чем за сутки. Начинать диалог с каждым новым собеседником ведь нужно с нового листа — зачем посторонним видеть содержимое предыдущих разговоров, верно? Оценив предстоящие расходы, я задумался о многоразовой грифельной дощечке. Далее мысль перетекла на идею отказаться от грифеля, рисуя текст немарким порошковым красителем на гладкой доске так же, как я изображаю картинки при помощи упавшей чернильной кляксы. Следующим шагом было объединить идею с протеевыми чарами: тогда дощечку с текстом можно отдавать собеседнику в руки, а не вешать себе на шею, словно плакат попрошайки.
Наконец, я вспомнил о принципе «настоящий маг должен обходиться без костылей»: я не магл и рисовать могу прямо в воздухе, безо всяких дощечек. Для уточнения деталей, а как вообще рисуют в воздухе, мне пришлось полтора часа поработать с «Акцио» в библиотеке. Вариант «выписывать буквы палочкой» я отмёл сразу — это эффектно, но непрактично. Что касается безжестового формирования готового образа — выяснилось, что удерживать длинные тексты в воздухе таким способом мне пока что сложновато.
Поэтому был выбран компромисс: на кристалле кварца заранее прошивался образ всех нужных в бытовом общении букв и символов, а уже слова из них я составлял своими силами. Но я намеревался в будущем от компромиссного костыля отказаться: трудности здорово тренируют концентрацию.
Кристаллы с прошивками я больше не ношу на себе — в кольцах, браслетах, амулетах и тому подобных контейнерах. Их легко конфисковать. Вся оснастка, включая складскую логику, теперь хранится в Изнанке, в одной из ячеек. Доступ стал чуть сложнее, но это — дело тренировок. Зато надёжно и не провоцирует жгучее любопытство каждого второго взрослого.
— Оно, конечно, так. Будь у Снейпа хоть что-то конкретное, он бы штрафовал и наказывал, а не жаловался, — согласился Перси. — Но, Гарри, ты два дня не ночевал на факультете. Так нельзя.
— «Ты видел, во что превратилась моя кровать?»
— Нет. А что… — Перси без конкретных подозрений посмотрел на Рона.
— Подумаешь, Короста один раз нагадила, — Рон досадливо отвернулся. — Не со зла же! Стряхнул говно с подушки, и спи дальше.
Перси изменился в лице, но посмотрел почему-то не на Рона, а на крысу. А ведь он что-то о ней знает.
— Гарри, я разберусь с этим. Но ты…
— «Моя кровать — перевалочный пункт для ненужных вещей и грязных носков. Рон нечистоплотен. Оглушающе храпит. Крысу в клетке не держит из принципа. Признаёт только свою частную собственность».
— Мы все не без недостатков, — вздохнул Перси, — но…
— «Вы в «Норе» тоже живёте впятером в одной комнате?»
— А откуда ты знаешь…
— «Я не буду спать в одной комнате с Роном и его крысой».
— Там не только ты один в комнате. Другие не жалуются!
— «Только я один — его сосед по койке».
— Гарри, так нельзя! У нас живут совместным общежитием многие столетия, и…
— «Очень хорошо, что ты об этом вспомнил, потому что Рон грубо нарушает те самые правила общежития. Странно, что вам плевать на этот факт, зато нашли повод придраться ко мне».
— Гарри, не мни себя кем-то особенным! Другие спокойно притираются и живут, находя возможности для компромисса.
— «У меня есть варианты. Я могу начать делать Рону больно всякий раз, когда увижу его носок, услышу вонь немытого тела или обнаружу следы пребывания его помойного друга на своей кровати. Последовательно, безжалостно, столько раз, сколько потребуется».
— Ты…
— «Нет? Мне смиренно терпеть этого говнюка? Ты сам бы что сделал?»