Чтоб хоть немного скоротать свой транзитный быт и более чётко уяснить значимость непонятной для меня информации, я припомнил о задании Гурова. В попытках отыскать мемку пришлось ощупать каждую вещь своего дорожного гардероба.
Пересмотрев всё, я с сожалением уже слишком поздно припомнил, где находился заветный прозрачно - голубой кристалл. Почесав сокрушённо затылок, мне пришлось только махнуть на забытую мемку рукой. В данном положении я уже никак не мог исправить и повлиять на свершившийся факт в виде небрежно оставленных на диване рабочими брюками за многие миллионы километров отсюда.
"Уаилд раннер" гасил скорость постепенно, выйдя на спиральный радиант к "Адонису". Весь процесс пилотируемого торможения и сближения занял долгие восемь часов. Время казалось растягивалось всё более, превращаясь в невообразимо скучный цикл. Но благо, на мою долю выпало счастье с лихвой насладиться великолепными видами Венеры и самого космоархитектурного сооружения, искусного гения инженерного величия, двухсотметрового колеса, носившего прекрасное имя возлюбленного богини любви. Потрясающий своим великолепием вид ближайшего пространства открывался из небольшого каютного иллюминатора. С широкого же коммуникативного экрана, который без особых усилий подстраивался к внешним камерам кругового обзора и с лёгкостью выдавал необходимые ракурсы, можно было выбрать живописные картинки по своему вкусу.
Сероватый глянец сплошного покрова атмосферы заметными потоками окутывал планету. Голубоватый отлив облаков с приближением исчезал, становясь у терминатора, куда уносился и миниатюрный на фоне планеты, тор стационара, угрюмо - тёмным и даже болотным. Свечение габаритных и позиционных огней "Адониса" делало похожим его на старую театральную многоуровневую люстру, повёрнутую главным своим ярусом к Венере, а основанием - особым выносным причальным пакгаузом - во вне. Именно к нему и медленно приближался джеткемп, лавируя на малой скорости, чтоб не зацепить одну из гирляндных нитей тросов - растяжек, удерживающих в относительной стабильности наружное строение. Да, внушительный вид паутинообразной восьмилепестковой конструкции вселял трепет и особую гордость за род человеческий, который с таким размахом начал покорять жестокие и неуютные просторы космоса. Адреналиновый холодок, словно как в детстве, радостно и угрожающе, щекотал нервы и тело. Забывшись в своих переживаниях, я и не заметил, как наступил момент невесомости. Она - то и дала мне повод побеспокоиться о скорой высадке и непременной комплектации своего разбросанного по каюте небольшого багажа.
Причаливание предполагалось внешним, так что мне пришлось осваиваться с лёгким гермокостюмом "Тушкан", для более безопасного шлюзового перехода. Дело это оказалось предельно занятное, так что я усердно благодарил своих извозчиков за терпение и время истративших на мою особу не менее полчаса. Костюм более напоминал обтягивающую пижаму с гермошлемом и дыхательным миниатюрным резервом, чем амуницию "настоящих космических волков" от поступи которых "вздрагивают даже звёзды". По факту, "Тушкан" гораздо чаще таскали на себе представители лётного состава, чем все остальные работники обживаемого Экстерра Системы.
Ожидаемая мной встреча, которая скорее всего, могла оказаться сдержанной и прохладной, не получилась. Она, вообще, не имела место быть! Я очутился в узком помещении выносного пакгауза наедине с самим собой. Считая себя достаточно разумным человеком, я постарался быстро сориентироваться. Шагая прямо по освещённому коридору, мне пришлось сверяться с люминесцентными указателями на округлых стенах перехода, почти трёхсотметровой спицей вонзавшимся в основной корпус стационара.
Признаюсь честно, что дойдя до центральной палубы, я озадаченно осмотрелся. Полагаться на свою память о справочном материале, мне пришлось свернуть вправо, туда, где должна была находиться Диспетчерская в виде зала смотровой площадки. Именно там, я надеялся предстать собственной персоной перед новым начальством. Но добраться до места назначения оказалось не совсем лёгким делом. Приходилось переориентироваться чисто физически, меняя положения в барабане искусственной гравитации, чтоб выйти в нужном месте в обычной позиции, а не вниз головой.
Освободившись, наконец, от гермошлема и пройдя по радиальному коридору, я остановился около заветной двери, которая оказалась запертой. Совершенно отчётливо понималось, что мне в конце концов попросту удалось заплутал. Стенной коммуникатор был мёртв. Об этом явно свидетельствовал миниатюрный разбитый экран переговорника и наклеенные на него крест накрест обрывки жёлтого скотча. Поджав в сожалении губы и прижимая под мышкой шлем, я направился прямо, туда, где находился один из лепестков - переходов в рабочую зону. Всё же необходимо было отыскать хоть кого - нибудь...
- Филатов?! Олег Владимирович? - отдёрнул меня внезапно возникший женский голос с бархатистым контральто, нёсшийся откуда -то из подпотолочных тонфонов. - Прибывший сегодня с джедкемпом на "Адонис"! Пройдите, пожалуйста, в кают - компанию станции для регистрации и предварительного инструктажа. Повторяю... - Запрокинув голову вверх и машинально ища источник звука, будто пытаясь найти олицетворение вещавшего, я раздумывал о том, как всё же сориентироваться в пока незнакомых помещениях стационара. Низкий спокойный голос исчез, но через минуту молчания возник вновь с объяснениями: - Направляйтесь в жилой сектор, самый крайний радиус. По ходу разберётесь. Ищите дверь с номером семь. Жду!
Что делать, приходилось подчиняться и быть тем, кто не обращает на мелочные неприятности субординации особого внимания.
Начальником "Адониса" оказалась женщина средних лет с подтянутой выправкой и совершенно невыразительной внешностью. Коротко стриженные тёмные волосы придавали ей некий налёт моложавости. При этом оголялись и без того крупные скулы, что привносило в образ женщины более властные черты.
Звали её Мелиса Парсон. На стационаре она заведовала многим, но в основном занималась хозяйственной частью и пилотами двух новеньких атмосферных флаингов, типа "Манта". Вся научная братия, а ей являлся коллектив без малого из восьми постоянно спорящих специалистов из разных областей знаний, от планетологов до физиков высоких температур и давлений, - её не весьма беспокоили. А уж тем более те проблемы, которые они "выдумывали" и пытались решать. Для Мелисы основной директивой оставался полный порядок на станции и исполнения поставленных ОИРом задач. Вот потому - то, уже однозначно заочно, введённый в команду научных специалистов, я оказывался в определённой касте "неприкасаемых" и обязан был, опираясь на собственную учёность "соображать намного быстрее".
- Сегодня можете свободно располагаться в своей каюте. Ознакомиться с экипажем и коллегами ещё успеете - у нас на борту уже почти ночь. А с завтрашнего дня приступите к работе. Приказ по вашему назначению пришёл ещё десять дней назад. Так что мы успели по вам немного соскучиться, - Мелиса сцепив кисти смотрела на меня.
- Уж простите, быстрее никак не мог, - с сарказмом ответил я, надеясь, что слова хоть немного проймут её.
- Теперь это не столь важно. Завтра вам предстоит высадка и стандартный режим работ на поверхности. Регламент расписан, вы можете с ним ознакомиться ещё сегодня. Вот, - она протянула через стол тонкую папку. - Прочтёте и пройдёте вводные по экипировке. Затем, дадим вам в помощь нашего жеребца, пилота Валентина Ханбекова. С ним посетите район области Фебы. А конкретно, одну локальную точку - 7,55? ю. ш. и 303,69? в. д. Именно эта местность нас интересует. Последующие распоряжения получите после выполнения. Вопросы?..
- Увы, - я развёл руками, - пока не имею.
- Тогда не стану задерживать. Уже можете начинать готовиться.
Если быть совершенно честным перед самим собой, то подобный тон, обстановка, да и навязываемый график обязательных работ ужатых минимальными сроками, меня совершенно не радовали. А особо заинтересовала то, что могло послужить причиной такого скорого выполнения заданий. Не уж - то, подобную поспешность подстёгивало простое исполнение указаний, спущенных свыше администрацией Космофлота, или обычное отставание от графика запланированных работ связанных с опоздавшим экологом?
Не слишком утруждая себя совестливыми угрызениями, и теперь совершенно полагаясь на свою размеренность, мне всё же удалось отыскать уютную двухместную каюту рядом с камбузом. Наскоро отужинав в полном одиночестве дежурными блюдами, и уже на месте кое - как разложив свой багаж, я завалился спать, совершенно уставший и неудовлетворённый приёмом. Сон был беспросветный и глубокий, словно после долгой бессонницы.
Утро наступило внезапно и отвратительно не вовремя. Зуммер внутренней связи своим писком разрывал мне ушные перепонки и требовательно сгонял остатки крепкой дремоты. Слабо соображая, я громко рявкнул: "Связь!", но это нисколько не помогло. Тогда пришлось отыскивать сам источник, который находился около ванной комнаты. С настенного экрана нагло уставившись смотрело ухмыляющееся моложавое лицо; и если пристальней вглядываться, то совершенно зрелого человека.