К вечеру были избраны полковые комитеты. Командирскому единоначалию пришел конец. Оказалось, что о расформировании 17-го Сибирского полка знают уже все. Одновременно поползли слухи о новом его сформировании, коли вышла амнистия.
Петренко, усталый и довольный, вернулся в землянку позже всех, перед самым отбоем. Он теперь член полкового комитета, а поручик Малов — председатель этого комитета. Солдаты, словно очнувшись от векового кошмарного сна, забрасывали отделенного командира вопросами.
— Выходит, связали вы белые ручки полковому командиру, — спрашивал Андрей Михеев, — коли не может он распорядиться по своему усмотрению, без комитета?
— Выходит, связали.
— А вот ежели б у нас в Сибирском был тогда комитет, — горячо рассуждал Макар, — не позволил бы он гнать солдат в трясину и расстрела б не допустил. Гляди ты, как умно придумал ктой-то!
— Умно-то, умно, да смотря кто в комитете сидеть будет, — возражал Петренко. — Всякое наделать могут… Вы думаете, царя скинули — и все? Нет, братцы! Не продержался бы царь триста лет, если б его помещики не поддерживали. А интересы у них одни — крестьянскими да рабочими руками все их богатства созданы. Так вот царя-то нет, а эти все захребетники на местах сидят. И пока они барствуют, не будет свободы трудовому народу. Понять это надо всем.
— Дак чего ж делать-то нам теперь? — недовольно спросил Макар.
— К большевикам прислушиваться надо, к Ленину.
— А что это за большевики и какой такой Ленин?
— Партия большевиков борется за подлинные интересы народа. А Ленин, Владимир Ильич, руководит этой партией.
— Чудно, — дивился Макар, лежа на нарах и почесывая затылок, — большевики какие-то, Ленин… Да как же не слыхать-то про их ничего? И где они?
— В том-то и беда наша, — усмехнулся Петренко, — что ничего вы не слышите, а потому и ничего не видите, даже рядом возле себя… Все революционные партии в подполье сидят. Многие в тюрьмах да в ссылках томятся. А жандармы умеют секреты беречь…
Проговорили почти до утра. Не выспались. А Василий с Григорием и радовались всему случившемуся, и с интересом слушали умные разговоры товарищей, но голову сверлил единственный неотступный вопрос: а с отпуском-то как же теперь? Выходит, пропало все, коли и начальник дивизии сам себе не хозяин. Вот ведь какая напасть!
Но с вопросом этим, как бы ни волновал он их, солдаты ни к кому не обращались — как-то неловко было, совестно. Ведь вокруг творились такие великие, важные государственные дела, всколыхнувшие всех и каждого, а тут отпуск!
Прапорщика Лобова солдаты в те дни совсем не видели. Слышно было, что будто бы затворился он в землянке у себя, одичал и за́пил горькую. Как и где добывал он запойного зелья, неведомо, но расставание с царем получилось тяжкое — и не у него одного. Офицеры второй роты и некоторые штабные оказались в таком же виде.
Дня через три после митинга в землянку заскочил перед обедом сияющий радостью поручик Малов.
— Поздравляю! — крикнул он с порога, еще не прикрыв за собою дверь. — Поздравляю наших геройских солдат с отпуском на родину!
Отпускники бросились к нему.
— Как видите, сдержал все-таки генерал свое слово, — говорил Малов, вручая им уже готовые отпускные документы. — Даже не стал на комитет ссылаться… Подводу я, между прочим, выхлопотал… Сейчас пообедаете, получите паек, пойдете на полковую конюшню, доложите старшему уряднику от моего имени, и вас отвезут до станции.
Счастливые отпускники не знали, что делать, как благодарить поручика — ведь столько времени ждали они этого момента, а вышло совсем неожиданно, будто манна с неба просыпалась. Ошеломленным, оглохшим от радости, крепко пожал им поручик руки и пожелал:
— Счастливой дороги, братцы! Порадуйте родных своим возвращением. Отдыхайте. Будьте здоровы!
Поручик ушел, а в землянке у солдат все завертелось клубком. Продукты успели они получить еще до обеда. И без того спешили по-пожарному, а Паша Федяев еще поторапливал:
— Скорее, скорее, братцы, сматывайтесь! Только бы вам из полка выбраться, поколь никаких революций нету, а то ведь опять задержат либо совсем не отпустят.
Провожать их до подводы пошло все отделение. Но, выбравшись из хода сообщения на поляну, Петренко подхватил отпускников под руки и повел их отдельно от остальных, чтобы поговорить с глазу на глаз.