– Колин, прошу тебя…
– Я был так рад, что наконец нашёл тебя, – его глаза мечтательно блестели; Колин не слышал её. – И рад до сих пор, хотя это не то слово… Я счастлив, Шерил. По-настоящему.
Он выдержал паузу и добавил:
– Я считаю, тебе должно быть приятно.
Шерил уже прекратила безуспешные попытки вырваться или докричаться до него, и обмякла на кресле, отстранённо наблюдая за дорогой. Но последнее замечание Колина вновь поддуло в ней потухшее было пламя гнева.
– Колин, ты меня слушаешь?
– Да, Шерил. Я слушаю.
– Может, мне было бы приятно… было бы, если не эта гребаная лента. Освободи меня, Колин. Хватит. Чем быстрее…
– Сначала дослушай меня. Потом я подумаю. Договорились?
Она внимательно вгляделась в его лицо, которое казалось в этом неестественном освещении ликом восковой куклы. Колин не смотрел на неё: «додж» ехал по резко сужающемуся участку, и он перевёл всё внимание на вождение. Шерил на мгновение закрыла глаза.
Ладно. Пусть болтает, что хочет. Потом он развяжет меня, и тогда…
Тогда что? Она убежит от него в вечерний лес? Или набросится с боевым кличем и отправит в глубокий нокаут эффектным апперкотом? … видно будет.
– Я продолжу?
– Валяй, – глухо сказала она. Безнадёжность была сродни подгнившей крыше, которая обвалилась вместе со струнами дождя.
– Хорошо. На чём я остановился… – Колин на секунду нахмурился. – Ах да, о счастье. Да, я был на седьмом небе. Но вместе со счастьем пришёл и страх. Сначала я отталкивал его, уверяя себя, что это глупо, но страх не уходил. Я боялся, что однажды ты уйдёшь и я потеряю тебя безвозвратно… навсегда. Навсегда, Шерил! Представляешь, каково осознавать это?
Он рывком обратил лицо к ней, и всё выражение мгновенно переменилось: спокойствие сползло, как жухлая маска, открыв оцепеневшей от ужаса Шерил сверкающие панические глаза, искривленный приоткрытый рот, щёки, горящие нездоровым румянцем. Казалось, даже волосы Колина встали торчком в этот миг перевоплощения, словно через него пропустили электрический ток. Она почувствовала, как задрожали кисти рук.
О Бог ты мой…
– Если я потеряю тебя, то где найду вторую такую? – Колин почти кричал; она до боли в пальцах стиснула подлокотники. – Ты сама не знаешь, насколько ты удивительна! Потерять тебя – это… это…
– Колин, прекрати.
– Шерил, если бы я потерял тебя… – он наклонялся всё ближе и ближе к ней, перекрывая свет лампы. Машина резко вильнула на совершенно ровном участке дороги, но даже перспектива потерпеть аварию не показалась Шерил такой уж страшной по сравнению с Колином, нависшим над ней чёрной тенью.
– Колин! – закричала она. – Ты меня пугаешь!
Он осёкся, какие-то доли секунды ещё пожирал её пламенеющим взглядом, потом подался назад, на место. Лицо снова стало спокойным, словно ничего не было. Но Шерил уже не верила этой иллюзии. Она увидела, что скрывается под маской. И ей хватило сполна.
– Извини, – глухо сказал Колин. – Просто вырвалось. Я хотел, чтобы ты поняла… поняла, как сильно я тебя люблю. И как сильно боюсь потерять тебя. Теперь это неважно. Я знаю способ, как одолеть страх.
Она молчала, отсутствующе глядя на дорогу. Сердце сжало в калёных тисках. Справа снова промелькнула табличка, но Шерил не успела разобрать на ней цифр.
Куда он меня везёт?
Вопрос рвался из горла, но Шерил боялась его задать. Её вполне устраивало, что Колин молчит.
Я знаю способ, как одолеть страх.
– Ты меня слушаешь, Шерил? – спросил Колин. Она вздрогнула:
– Да-да. Я слушаю.
– Хорошо. Я просто хотел сказать, что мы едем в Тихий Холм.
Шерил посмотрела на него, выискивая в карих глазах шутку или хотя бы огонёк издевательства. Но ничего не нашла, кроме знакомого лихорадочного блеска. Колин не шутил, не издевался. Они действительно направлялись в Тихий Холм.
– Зачем? – вопрос выполз змеящимся шёпотом, как выходит пар изо рта в морозную погоду.
– Этот город заброшен, Шерил. Я наводил справки – уже почти год в нём никто не живёт. И знаешь, я почти уверен, что это твой настоящий родной город. Скажешь нет?
Не получив ответа, Колин удовлетворённо кивнул и продолжил:
– Так или иначе… не знаю, почему ты туда ехала, но для наших целей это самое подходящее место. Я не хочу потерять тебя, Шерил…
– Ты это уже говорил, – сказала она холодно. Все мысли в голове словно умерли, не сходя с мест.
– Да, говорил, – Колин не стал возражать. – Есть только один верный способ не терять – обрести. Обрести раз и навсегда. Там ты будешь моей, Шерил… навсегда. Всё будет красиво. Я обещаю.
– Ты хочешь убить меня, – сказала она. Получилось обыденно и просто, словно она сказала: ты собираешься сменить масло. Или: ты собираешься сходить за покупками. Она почти не почувствовала страха – возможно, потому, что в душе давно обо всём догадалась. В тот миг, когда увидела перекрестья липкой ленты у себя на руке.
Колин потупился, как провинившийся школьник. Это он умел.
– Я бы не сказал так. Я не хочу делать тебе больно или что-то в этом роде…
– Ты собираешься убить меня.
– Да, – сдался он. – Извини. Но я люблю тебя.
Шерил могла бы послать его со всей своей извращённой любовью куда подальше, но вместо этого снова принялась изучать нескончаемую ленту разделительной полосы за стеклом. Колёса крутятся, наматывая на себя милю за милей, и с каждым оборотом они становится ближе к Тихому Холму, над которым потихоньку опускается вишнёвая тьма. И когда они доедут, Колин убьёт её. Обещает, что всё будет красиво. Что ж, мило.
– Так ты хочешь в Тихий Холм? – спросила она с незаметной усмешкой, зная, что Колин не слышит её. – Хорошо. Поедем в Тихий Холм. Поедем…
Глава 19
Оставшуюся дорогу в салоне «доджа» царило молчание. Колин вёл машину и казался вполне нормальным. Пару раз Шерил даже приходила мысль снова попросить его освободить её, но она этого не сделала. Колин в лучшем случае проигнорирует её просьбу. А в худшем – снова начнёт свой нескончаемый монолог про то, как сильно он её любит. Взамен этого она увлеклась попытками прочесть цифры на дорожных столбах, которые медленно, но верно вели обратный отсчёт. Семь… шесть… пять… четыре…
Табличку с тройкой она не увидела – на обочине одиноко голосовал лишь наклонившийся столб. Должно быть, табличка упала. Скоро лес кончится, уступая место первым городским кварталам. В душе что-то беспокойно заворочалось, зародыш паники поднял голову, но она решительно заставила его вернуться в нору. Шерил не хотела бояться. Она сознательно затормаживала в голове образы и мысли, вгоняя себя в апатичный полусон. Пока вроде удавалось… но всё равно она чувствовала, как с каждой секундой щёки становятся горячее, и кровь в жилах бежит быстрее, за исключением кистей, где нарушенное кровообращение уже давало о себе знать – кожа побелела и начала терять румяный оттенок.
За минуту до столба, обозначающего вторую милю, Колин подал голос:
– Твой отец был писателем?
Шерил удивлённо посмотрела на него. Колин не мог знать, кто её отец – она никому об этом не говорила. Едва не спросила: Откуда ты узнал? – но заставила себя заткнуться.
– «Невинная луна», это его книга?
Молчание. Колин покосился на Шерил:
– Я точно не знаю, но вот подумал. Я много читаю… а эта книга попалась на распродаже прошлым летом. Гарольд Мейсон, «Невинная луна», в твёрдом переплёте. От издательства «Даблдей». На заднем переплёте написано, что мистер Мейсон живёт в Портленде. Учитывая год издания, всё сходится… Я угадал?
«2». Ещё один блик в царстве ночи, покосившийся и с соскобленной краской. Шерил на мгновение зажмурилась.
– Хорошая книга, – продолжал Колин; впрочем, теплота обыденной беседы уходила из его голоса. – Красочные описания, и сюжет очень интересный. Если это действительно твой отец, то он был настоящим мастером. Ну скажи, это он?