Шерил открыла покосившуюся от удара дверцу машины и выскочила наружу с облегчением пленника, спрыгивающего на обратную сторону тюремного забора. Ночь встретила её мерным шелестом листьев и пронзительными взглядами звёзд. Луны не было. Шерил боязливо обвела автомобиль взглядом, ожидая увидеть растерзанный труп Колина. Но ничего не было – лишь серый асфальт и крупинки стекла. Сам «додж» стоял криво, опав на левую сторону.
Ключ, подумала Шерил. Колин обронил в салоне ключ зажигания. Если машина заведётся, она может уехать. Неужели так просто?.. Она начала быстро обходить автомобиль, но на полпути стало ясно, что никуда она не уедет. Левая половина капота была безжалостно смята под ударами. Любому, кто хоть раз в жизни имел дело с автомобилями, стало бы ясно – «додж» теперь груда бесполезного железа. Переднее колесо спустило; разорванная шина чёрной тряпкой распласталась под голым диском.
Глаза Шерил зацепились за гротескно-круглое углубление на капоте. Там оно вмазало его головой…
Но где тогда кровь? Где тело и… где сам монстр?
Лёгкий вопрос, первый уровень сложности. Они остались там, на «обратной стороне», где хлещет ледяной дождь с градом, и сирены не умолкают ни на минуту. Остались – но ещё могут прийти за ней…
Что делать? Шерил беспомощно огляделась. Позади десятки миль безлюдного леса. Нет надежд на случайные машины, которые её подберут. Впереди – пустой (родной) город, который имеет привычку то и дело преображаться.
Шерил вышла на дорогу, чувствуя, как уже продрогает под дуновением ночного бриза со стороны озера. Она-то думала, что будет сиднём сидеть в салоне, и не позаботилась о тёплой одежде… Мэн есть Мэн. Если дело идёт так, то как она пройдёт обратный путь, умудрившись не превратиться в сосульку? Она посмотрела на дорогу, исчезающую в зловещей черной арке из деревьев, и отвернулась. Нет… Как бы ей ни хотелось уйти отсюда, дорога назад заказана.
Безвыходная ситуация. Шерил почувствовала неприятное клокотание в груди, первый признак паники. Начинало приходить осознание того, что она одна, совершенно одна вдали от всех, в городе призраков.
Спокойно, Шерил. Спокойно. Держи ритм дыхания. Она вскинула голову и подняла ворот блузки, чтобы защитить шею от холодных прикосновений ветра.
Хорошо, рассудительно сказала она себе, давайте подумаем над положением. Ситуация, конечно, не лучшая, но ещё есть шанс разрешить её благополучно. В Тихом Холме больше никто не живёт, но сие не означает, что в городе не найдётся хотя бы одного работающего телефона. Столбы есть, линии передачи исправны, аппарат наверняка где-то можно отыскать… что ещё нужно?
И тут же ехидный голос: а если электричество по городу давно вырубили? Компаниям невыгодно изводить ток вхолостую, знаешь ли.
Такое могло быть. В нынешней ситуации она могла лишь надеяться, что судьба не окажется столь жестока. Впрочем, учитывая предыдущие выверты фортуны, надежды было мало. Но она была, значит, огонь ещё горел, и жизнь теплилась.
Шерил пошла вперёд, к туннелю, который казался гигантским разинутым ртом, поглощающим всех приезжих. Такая ассоциация возникла в голове ещё при первом визите, а уж теперь, когда вокруг была ночь, делая фантазии почти реальными… Шерил стоило немалых усилий сосредоточиться на асфальте под ногами и не смотреть вперёд, в эту бездонную глотку. Когда она ступила в туннель, вокруг потемнело, и дуновения ветра сошли на нет. Она отсчитывала шаги. Досчитала до двухсот сорока восьми, когда туннель наконец кончился и она вновь оказалась на свежем воздухе. До жилых кварталов было ещё рано, здесь пролегала полоса пустыри, огороженная проволочной сеткой. Вид навевал уныние, ещё больше подчёркивая безнадёжность положения.
Колин, будь ты проклят. Шерил сжала губы. Ты затащил меня в переплёт, парень.
Ей показалось, что это длилось вечно – жуткая прогулка по нежилому участку под цокот своих собственных шагов. Дорога удлинялась и удлинялась, убегая от неё – как давешняя клейкая лента. Конечности немели под пробирающим ветром, вместе с ними все мысли и желания. Когда начался первый квартал города по Натан-авеню, у Шерил осталось одно затухающее желание – согреться. Спастись от мёрзлого воздуха и подмигивания звёзд над головой любой ценой. Когда в темноте выступил дом с крохотной усадьбой, Шерил без лишних раздумий свернула к нему. Судя по зияющим дырам на заборе, дом был заброшен уже давно, но линия электропередач исправно тянулась от ближайшего столба к стене дома. Может, найдётся и телефон…
Отворив калитку, которая душераздирающе скрипнула, Шерил вошла во двор. Посредине двора тёмной грудой лежал сломанный велосипед. В дальнем уголке стояла собачья будка. Хотя было понятно, что никого в этом покинутом обиталище нет, Шерил всё равно нервно покосилась на будку, ожидая, что оттуда выпрыгнет бешеный пёс, исходящий слюной. Усадьба оставалась тихой. Где-то на заднем фасаде ветер лениво лязгал о крышу обломком водопроводной трубы.
На дверь дома снаружи был прислонён тяжёлый железный брусок. Видимо, по разумению хозяина это заменяло замок. Шерил показалось странным, что владелец не опасается вандалов и оставляет двери распахнутыми на радость охотникам до чужого добра. Впрочем, по запущенности округи было понятно, что люди больше здесь жить не собираются.
Шерил подняла брусок и отбросила его в сторону. Дверь немедленно подалась в её сторону, словно пустое помещение обрадовалось ночной гостье. Увидев густую мглу внутри, она сосредоточенно провела языком по нёбу. Вариантов нет, приходилось идти…
В доме стоял едва уловимый кислый запах, как от черствых фруктов. Шерил приходилось передвигаться почти на ощупь, благо большинство вещей хозяева унесли с собой и шанса наткнуться лбом было мало. Окна светились серыми прямоугольниками. За ними танцевали под ветром молодые кусты, которые росли у переднего фасада.
Она в растерянности постояла в центре гостиной, чувствуя, как обрывается последняя надежда. Вся эта разруха и покинутость… она не думала, что всё настолько плохо.
Нет здесь телефона. И нигде нет.
Не верю. Шерил протянула руки перед собой, чтобы не удариться о стены, и отправилась делать обход. По углам, где скопилась пыль, было особенно темно. Мгла казалась почти осязаемой, давящей на руки и плечи субстанцией. Каждый раз, когда она подходила к углу, ей казалось, что вот-вот руки наткнутся там на что-то твёрдое, чуть упругое… может, мохнатое… Ничего там нет, строго говорила Шерил себе и в доказательство своих слов делала шаг вперёд, вступая в территорию мглы. На мгновение её охватывала паника, душило ощущение утопления в тягучей жидкости, но когда это проходило, оставался только горький вывод: телефона здесь нет.
Наконец, она нашла его… не телефон, а место, где раньше стоял аппарат – небольшую лакированную полочку, приделанную к стене, с круглым пятачком розетки несколькими дюймами выше. Трясущимися руками она провела по пустой полке, но нашарила лишь извилины вспучин и трещин на гладком лаке. Конечно же, ведь иначе не могло быть – хозяева увезли аппарат с собой. На что она только надеялась?
Может, в другом доме… Надежда умерла, не родившись, стоило Шерил вспомнить длинную улицу, погружённую во мрак. В городе не было электричества, не было много месяцев, с тех пор как его покинул последний человек. Тихий Холм надёжно отстранился от большого мира, уйдя в свои беспокойные сны.
Захотелось бежать – вырваться из этого молчаливого дома, бежать обратно по пустыри туда, где город теряет власть и дорога углубляется в лесные дебри Мэна. Куда угодно, только не стоять на месте… потому что оставаться на месте значит сдаться. В какой-то момент Шерил почти сделала это, невзирая на опасности ночного леса, но потом взгляд бросился на приоткрытую дверь, которая вела в спальню. Над дверью висело серебристое распятие, склонившееся набок. Крест, казалось, изливал в темноту тусклый белый свет. При взгляде на него Шерил вдруг поняла, что остатка сил не хватит даже на то, чтобы добраться обратно до обозревательной площадки. Все волнения, переживания и страхи этого вечера не прошли даром – они накопились и разом навалились на неё беспощадным приступом сонливости. Шерил почувствовала, что она совершенно разбита. А дверь спальни была приветливо открыта, и крест над ней обещал, что с нею будет всё в порядке, в дом не ворвутся никакие чудовища… что она под защитой Господа, как и всё живое на земле.