Дальше всё пошло быстро. Сработали защитные рефлексы, заложенные в голову, наверное, на заре времён, когда от быстроты и решительности зачастую зависела жизнь. Я отскочил назад и вскинул руку с пистолетом. Человечек продолжал надвигаться. Его глаз я не видел (может, их не было вообще?), но мне казалось, они наблюдают за мной, ловя каждое движение.
Это был не человек. Нечто, обёрнутое в белый саван и скрывающее истинное лицо.
- Кто ты? Стой на месте!
Не слушая моих истошных воплей, существо шло ко мне, и расстояние между нами достигало опасного предела.
- Эй, сто...
С поразительной быстротой оно бросилось на меня. Я нажал на курок, подавшись назад. Пуля просвистела над головой человечка и с треском вгрызлась в далёкую стену. Я промазал.
Мне просто повезло. Противник не учёл моего отступательного движения, и поэтому нож не смог достать до цели, в качестве которой выступала моя грудь. Острый наточенный кончик замер совсем рядом и дёрнулся в сторону, атакуя левую руку. Вот здесь я отреагировать не успел. Острая режущая боль, и я почувствовал, как что-то тёплое потекло по рукаву. Указательный палец правой руки непроизвольно сжался, послав ещё одну драгоценную пулю в молоко.
В пылу борьбы я даже не обратил внимания на полученную рану. Пока я возился с пистолетом, стараясь нацелить его на обидчика, тот быстро отступил назад и растворился в темноте – видимо, понял, что попытка застать меня врасплох провалилась. Хлопнула дверь, ведущая в коридор. Я остался один. Этот бой я выиграл.
«Что это было?»
Я прогнал глупый вопрос, вращающийся в голове. Прямо сейчас следовало позаботиться о себе. С руки, пропитав ткань, густо капала кровь. Я стиснул зубы и закатал рукав. Слава Богу, нож не сумел проникнуть достаточно глубоко – прошёлся по верхнему слою кожи, только и всего. Всё равно что порезаться во время чистки картофеля. Я затянул потуже рукав над раной, связав в узелок, и кровотечение замедлилось, скоро остановившись совсем.
Я упоминал, что, войдя в холл, увидел «какие-то не такие» стены. Когда пыл борьбы прошёл, я смог отчётливо увидеть, в чём заключаются изменения. Это было поразительно, но я словно попал в какое-то другое, совершенно незнакомое место. Не в школу, нет. ЭТО в последнюю очередь могло быть школой. Стены исчезли, сменившись до боли знакомыми ромбовидными решётками. Потолок понизился на полметра. Не веря своим глазам, я протянул руку и пощупал металл, из которого были сделаны решетки. Это была сталь – твёрдая и негнущаяся поверхность, покрытая ржавчиной.
Я поднял фонарь. Потолок был гол, как в новостройке. Провода, лампы, обои – всё исчезло.
- Хрень какая-то... – громко сказал я, и голос повторился несколько раз, отражаясь от стен. Н-да, акустика помещения ни на йоту не изменилась.
Где я? Что произошло? Что мне делать? Где найти Шерил? Я зажмурился. Так. Ты всегда гордился своей логичностью и уравновешенностью, вот и пришло время их испытать. Думай последовательно... Для начала нужно попробовать выбраться из школы и посмотреть, изменилось ли что-нибудь ТАМ. Я шагнул к двери прихожей, которая выглядела так, будто её три дня держали в растворе кислоты. На двери что-то было нарисовано, и, похоже, давно – краска въелась в древесину так глубоко, что начала стираться. Когда я понял, что за рисунок я вижу на двери прихожей, я, кажется, еле слышно вскрикнул. Картина была вполне определённой – двойной круг, вписанный треугольник, закарябры рун, красная краска... Глядя на проклятый знак, я понял, что выхода за дверью нет. И нужно лишь повернуть ручку, чтобы в этом убедиться.
Я убедился. Прихожая превратилась в большую клетку, в центре которой зияла квадратная дыра. Дна видно не было; дыра уходила, казалась, в самый центр земли. Контуры двери на противоположной стене были замазаны какой-то серой массой – цемент или сварка? Я не хотел обходить дыру, чтобы узнать ответ. Дыра пугала меня - вызывала дрожь в коленках. Прав был Ницше, когда сказал: когда ты заглядываешь в бездну, сама бездна тоже заглядывает в тебя. Пустота, появившаяся под решетчатым полом, была совершенно необъяснима... и она притягивала человека к себе, пытаясь загипнотизировать и завлечь в свои смертельные объятия. «Иди сюда, - услышал я её завораживающий шёпот в голове, - иди ко мне...». Я замотал головой, нащупывая за спиной ручку двери. Немедленно уходить... выйти и не возвращаться в эту страшную комнату. Найти какой-нибудь другой выход... Покидая спиной вперёд прихожую, я напоследок заметил в углу, рядом с дырой, сломанное инвалидное кресло. Колесо медленно беззвучно вращалось.
Я плотно закрыл дверь. Была бы при мне карта школы, я бы отметил эту дверь жирным крестом с припиской: «НЕ ВХОДИТЬ».
После ужасной дыры интерьер холла казался даже безопасным. Нужно было искать другой выход из «школы». Ну вот хотя бы через окно... Я выпрямился. Чёрт побери, верно же! Зайти в первый попавшийся класс, разбить окно и уйти из этого жуткого места. Не факт, что за пределами школы лучше, но уж точно не хуже.
Естественно, я выбрал тот коридор из двух, в противоположную от которого сторону ушёл мой «обидчик». Я не имел понятия, что это было за существо, но оно хотело меня убить. Как тот птеродактиль, как та собака. Наверное, благородный киношный мачо с боевым кличем ворвался бы в коридор и ловко всадил бы ему в голову все оставшиеся в обойме патроны (я проверил – их там было два), но я далеко не походил на мачо. Я боялся. Боялся умереть на решетчатом полу под лезвием странного существа в саване, а ещё больше боялся за Шерил – что с ней станет, если папаша скончается именно здесь и именно сейчас?
«Может, с ней уже что-то стало, - подумал я. – Может, она мертва, и все твои потуги найти её лишены смысла».
Господи, ну не надо! Вот почему я не хотел размышлять о своём положении – стоило обратить мысли в эту сторону, и я не мог думать ни о чём, кроме дочери, её хрупкой фигурке, теряющейся в тумане. О том, где она сейчас и что испытывает. Мысли действовали подобно стрихнину, принуждая капитулировать. А сдаваться я не хотел. Ни в коей мере.
Коридор, конечно, тоже претерпел изменения не в лучшую сторону, но я почти не обращал на это внимания, лихорадочно выискивая глазами дверь кабинета географии. Поиски осложнялись тем, что со всех дверей предусмотрительно пропали таблички. Я не помнил, какой по счёту была дверь нужного кабинета, но мне помогла карта, висящая на стене. То есть... раньше там висела карта США с обозначенным на ней Тихим Холмом. Теперь я нашёл на том же месте большой кусок мелованной бумаги, бросающий яркие блики в свете фонаря. Мне очень хотелось верить, что символ, неуклюже выполненный на листе, написан не кровью... Но на ум сразу приходила именно кровь. Круг, внутри него другой круг, внутри него треугольник – как логотип очередной организации по защите прав животных. Краска (кровь?) была совсем свежая, она сочилась вниз густыми каплями, придавая рисунку неаккуратный вид.
Всё-таки краска, сказал я себе, отворачиваясь от листа. И точка. Никаких разговоров.
Сейчас мне нужно будет собраться, чтобы описать то, что произошло в кабинете географии... Из всех ужасов, которые преподнесла мне начальная школа Мидвич, это была одна из худших. Пожалуй, мне стоило бы забыть этот случай, утопить в мусорке сознания, сжечь, в конце концов... но я не могу.
В-общем, всё произошло так. Кабинет был мне знаком, поэтому я собирался действовать быстро. Вошёл в класс, подошёл к окну, немного подождал, наблюдая, не гуляет ли какое чудище под окном, но ничего опасного не увидел. Дождь чуть ослабел, но всё равно хлестал, как из ведра. Я слышал, как капли воды гулко ударяют по крыше и журчат в водосточных трубах. Я взял один из стульев, чтобы разбить стекло окна (вряд ли меня осудят за вандализм, с усмешкой подумал я) и уже начал размахиваться, когда на столе пронзительно зазвонил телефон.