— Я тоже поеду, — твердо сказал Данил.
— Посидишь в машине, прикроешь выход. В толпе от тебя толку мало.
— Хорошо, — кивнул Данил и, надев наушники плеера, прикрыл глаза.
Вечером Матвей спустился в камеру к Павлу Геннадьевичу, напялил ему на голову мешок, надел наручники за спиной и загрузил в багажник «Субару».
— Решил отпустить? — Данил сидел рядом с Матвеем на пассажирском сиденье. По его виду нельзя было определить, что утром ему пробили насквозь плечо.
— Пашка уже как тряпка стал, — с выражением презрения на лице сказал Матвей. — Покаялся мне во всех своих грехах. Начиная с писюнкового возраста до этих дней. Говно редкостное.
— Ты его так подавил, что он тебе как раб теперь. Добровольный раб. Ему будет тяжело без тебя.
— Он все забудет.
Шувалов приехал на пустынный пляж, когда солнце почти утонуло в море. Он вытащил Павла Геннадьевича из машины и положил на песок.
— Спи, — мягко, но настойчиво говорил Матвей. — Ты сейчас уснешь, и ничего не будешь помнить. Ты приехал утром на работу. У тебя на десять часов два клиента. Но они не пришли. Ты заснул и очнулся на пляже. Все, что было между этим — ты не помнишь, — тон Матвея изменился на командный. — Ты никогда в жизни не будешь экстрасенсом! Ты будешь боятся всего, что связано со сверхъестественными силами! Ты поедешь в село коз пасти! А теперь — спи!
Павел Геннадьевич обмяк. Матвей снял с него мешок и наручники, сел в машину и помчался в сторону города.
Фестиваль Иисуса проходил в здании старого драматического театра. Шувалов поднялся по мраморным ступеням, показал отрывной билет от рекламного проспекта двум крепышам возле массивных дубовых дверей и, толкнув латунную фигурную ручку, прошел в фойе. Данил остался в машине следить за входом. Концерт еще не начался. В зале толпилось множество разношерстного народа. Пожилые женщины в длинных платьях и косынках. Кучки молодежи, от ботаников в очках и растянутых, бесформенных свитерах, до патлатых металлистов, звенящих заклепками в кожаных «косухах». Мужики в белых рубашках, застегнутых на все пуговицы, безвкусных галстуках под старыми пиджаками, темных брюках и помятых туфлях. С потерянными рожами непохмелившихся алкоголиков, они часто сглатывали, борясь с сухостью во рту. То и дело в толпе гундосили голоса наркоманов. Объединяло их всех только одно — сумасшедший блеск в глазах.
Шувалов не заметно просочился на лестницу, ведущую на балконы третьего этажа. Все двери в зал были закрыты. Матвей бросил взгляд на часы — до концерта оставалось десять минут. Шувалов осмотрел пыльное помещение с продавленными диванами и серо зелеными шторами на высоких окнах. В лепных фигурах на пожелтевшем потолке плели сети жирные пауки. Матвей присел на корточки и закурил. В кармане завибрировал мобильный телефон «Капитан Немо». На интернетовский почтовый клиент пришло сообщение: «Как вы можете мне помочь»?
— Профессор бля! — тихо сказал Матвей и быстро набрал текст: «Мы знаем, что вы никого не убивали. За вами послан охотник из Пекла. Вам угрожает огромная опасность. Если он убьет вас, то Кирилла никто не вытащит. Нам необходимо встретится. Вы же понимаете, как это необходимо». Через минуту пришел ответ: «Я подумаю». «Некогда думать», — тут же написал Матвей. В зале грянула музыка. Шувалов смотрел на экран телефона. Прошла минута, другая. Матвей прислушался к музыке, запоминая такты. В момент, когда вступили барабаны и трубы, он толкнул плечом хлипкую деревянную дверь. Выломав замок, Шувалов прошел на балкон, стал за черной шторой в углу над сценой и начал просматривать лица в толпе. На сцену вышел коротко стриженый негр в кремовом костюме, толпа дико заревела, в воздух поднялись сотни рук.
— Здравствуйте братья и сестры! — с картавым американским акцентом заорал негр в микрофон. Толпа одобрительно загудела. — Как всегда, наша служба начнется с воспевания хвалы Господу нашему Иисусу Христу. — Заиграла музыкальная запись, и хор девушек начал петь. Толпа дружно подпевала:
Шувалов осмотрел все коридоры и партер. Потом начал прочесывать толпу взглядом. Песня закончилась, и на сцену опять выскочил негр.
— Ребята, это нам Бог подарил мир! — сильно коверкая слова, заорал он. — Да придет Царство Божие! Аллилуйя!
— Аллилуйя! — вверх поднялись сотни рук. Музыка сменилась синтезированным психоделическим ритмом с монотонно повторяющимися пятью нотами. Девушки изменили тембр голоса и, плавно ускоряя темп, речитативом начали повторять одну фразу: «Приди бог, приди бог, приди бог…» Люди начали бегать в проходах, кружиться на месте, запрокинув голову. Многие упали на колени, катались по полу и орали. В ритм музыки включились звуки колокола. Шум в зале стоял оглушительный и Матвей сразу не заметил, как на одной из лоджий второго этажа появилась девушка. Она увидела его первым. Это была ведьма, сестра Нины. Посмотрев на Матвея, она сразу кинулась к выходу из лоджии. Шувалов матюкнулся и бросился к лестнице, доставая на ходу рабочий телефон.