— Точно идут? — спросил Шувалов.
— Точно, — с легкой гордостью ответил Илья.
— Это хорошо, — улыбнулся Матвей. — Календарь открой мне.
— Сегодня среда, — сказал Матвей, взяв из рук Ильи часы. — Дуракам везет. Переночуем здесь, а завтра поедем на природу. Поп, сваргань картошки, пусть Илья почистит. Философ, расчехляй примус — газ в плите закончился. А вы располагайтесь, — сказал Матвей Ленину и Грише. — Только тихо всем. Никто не должен нас слышать.
Шувалов сделал большой глоток из бутылки, подкурил сигарету и стал к окну, сделав в жалюзи смотровую щель. На улице начали появляться люди. Молодой парень с опухшим с перепоя лицом подошел к магазину напротив дома Шувалова. Парень подергал закрытую дверь, достал мобильный. Нервно понажимал на кнопки, потом спрятал трубку во внутренний карман куртки и подкурил сигарету. Подчиняясь многолетней привычке, люди на автопилоте шли на автобусную остановку, собираясь ехать на работу. Матвей включил приемник — даже белого шума не было слышно.
— За новый мир! — поднял рюмку с водкой Матвей.
Все, кроме Ильи, выпили и принялись жевать картошку с тушенкой. После завтрака Матвей усадил Илью в кресло и сунул в руки старую книгу.
— Тебе надо читать как можно больше, — сказал он Илье. — Нельзя позволить твоим мозгам деградировать. Читай, потом мне перескажешь.
Н.А. Островский «Как закалялась сталь», — прочитал Илья, потом открыл потрепанную обложку. Буквы на желтых страницах складывались в слова, но смысл предложений доходил до Ильи с трудом. В голове была абсолютная пустота, отсутствовало привычное движение мыслей. Внутренний голос молчал, не желая зачитывать вслух содержание книги. Короткие предложения воспринимались нормально, но, только стоило встать на пути глаз Ильи запятым, двоеточиям или тире, как сразу Илья забывал прочитанное ранее. Особенно разрушали смысл многоточия. Они отправляли сознание Ильи в далекий, неизведанный путь, бросив как ненужный якорь, произведение Островского.
Гриша с Лениным кипятили на примусе воду для чифиря. Матвей с Философом, полулежа на диване, размышляли каждый о своем. Поп в рясе и с крестом на груди, открыв библию, молился возле окна. На улице послышался шум голосов. Поп отодвинул секцию жалюзи, Шувалов подошел к окну. Возле магазина собрались непохмеленные мужики, старушки с тряпичными сумками, молодые люди офисного типа. У всех был голодный вид. Мужик в распахнутом пуховике и тельняшке стучал каблуком ботинка в массивную железную дверь. После десяти минут народного возмущения в стеклянную витрину магазина полетел первый камень. Выбив стекло, толпа дружно схватилась за оконную решетку и начала ее раскачивать. Все хотели поучаствовать. В железные прутья вцепились руки мужиков, девичьи кулачки, побелев, сжимали арматуру. Старушка, желтыми, иссохшими ладонями тянула на себя уголок рамы.
— Раз! Еще раз! — задавал ритм мужик в тельняшке.
Вырывая куски стены, решетка поддалась. Люди, потеряв опору, падали на асфальт. Двухметровая решетка придавила их сверху. Те, кто не участвовал в общем веселье и стоял в стороне, ворвались первыми в магазин.
Поп отошел от окна и сказал:
— Когда Бог уберёт всех существ от людей и начнется Конец Света, по людям будет он судить ангелов, кто из людей остался в разуме своем, того человека ангел будет жить, а нежели человек стал мясом неразумным — ангел станет растворен для блага выживших.
Шувалов, порывшись в ящике стола, достал мобильный телефон. Заряд батареи показывал минимум. Матвей зашел в Интернет. «Сервер не найден» гласила надпись на экране. «Так сейчас везде», — подумал Матвей — телефон был подключен к американскому серверу. Наколка на его груди приняла обычный плоский вид. Голос не подавал признаков жизни. Шувалов переборол в себе желание уехать из города в эту же минуту. «Надо посмотреть, что будет происходить дальше, — решил Матвей. — Другой возможности не будет. Деревня родноверов, где живет Данил, и раньше была отрезана от внешнего мира, а сейчас и подавно».
— Ну что, — спросил Шувалов Илью. — Пересказать можешь?
Илья, задумался, пытаясь выстроить план рассказа. Потом понял, что у него ничего не получиться.
— Нет, — сказал Илья.
Матвей порылся в ящике стола, достал общую тетрадь и ручку.
— Конспектируй.
Где-то в городе раздался взрыв. Потом еще один. «В районе тюрьмы», — решил Матвей, сел за стол и начал пить. К нему присоединился Философ, Ленин и Григорий. Илья читал Островского — Матвей запретил ему пить. Поп уткнулся в библию.