— А долгов все равно тьма, — заключила она.
Они доехали до свинофермы и вышли. Во дворе вдову уже ждали. Как только она вошла в первый свинарник, в нос Ашеру ударил резкий запах свиной мочи. Под лампами инкубатора копошились маленькие, визжащие поросята. Ашер внезапно осознал, что весь день только смотрел и слушал и что всматривание и вслушивание заворожило его настолько, что он задумался об этом лишь сейчас. Интересно, думал он, почему люди не пытаются скрыть свою истинную натуру, свои странности, те черты характера, которые, как нетрудно догадаться, неприятны окружающим, и предположил, что пытаться скрыть что-либо, видимо, вообще бессмысленно. В городе люди ничего не знают друг о друге, а здесь каждому известна история любой крестьянской семьи, вплоть до дедов и прадедов. Если дед или брат пили, сидели в тюрьме, были подвержены неуправляемым приступам бешенства или невероятно скупы, то об этом знали все. Все знали, что он продал и сколько проиграл в карты, изменил он жене или жена ему, знали, воровал ли он, воевал ли он, ходит ли в церковь и за какую партию голосует. Все знали, кто, к кому и когда забредает на огонек, кто с кем разругался и почему, и как у кого идут дела. Горожане ничего не знают о своих соседях, родственниках и коллегах по работе, ничего не знают и о том, что происходит вокруг, а если что и узнают, то только из газет, но в сущности прочитанное от них бесконечно далеко, никак их не касается и служит лишь поводом для разговоров и развлечением. Он обратил внимание, что усадьбы имеют свои собственные названия. Владевшие ими семьи менялись, но название усадьбы — никогда. Поэтому у каждого крестьянина было, так сказать, две фамилии: та, которой он подписывал бумаги, и вторая — по названию фермы, доставшейся от первого владельца. Поначалу он пребывал в замешательстве, когда его знакомого при нем называли по совершенно другой фамилии, но теперь он уяснил, что эти названия ферм служили чем-то вроде ориентиров. Поскольку старинное название фермы сохранялось, почти каждый даже и в отдаленном окружении знал, где он находится и какая фамильная история связана с этой фермой. Ашер вышел из свинарника. Свиноферма располагалась в тени санкт-ульрихской церкви, которую озарял золотистый свет зимнего заката. По бурой лужайке, поклевывая, расхаживали куры и белый петух. В низине Ашер разглядел спущенные рыбные пруды: припорошенные тонким слоем снега, они казались совсем маленькими. Свиновод во дворе приспособил для хранения картошки и кормов рудничные вагонетки, в одну из них была налита вода, а в воде Ашер, подойдя поближе, различил мальков. Фермер как раз вышел из свинарника и направился к другому зданию. Рядом с ним, держась за его штанину, теперь трусил ребенок. Вдова выбрала двух поросят, заплатила, и ее старший сын на веревке потащил их к тракторному прицепу. Едва он обвязал их рыльца веревкой и, пятясь, не спуская с них глаз, потащил их из свинарника, как они испустили протяжный испуганный визг. Не смолкали они и в решетчатом прицепе, пока их везли на ферму вдовы. Поскольку вдове понадобилось еще за чем-то в лавку в Гассельсдорфе, они снова сели в машину к булочнику и поехали вниз, на равнину. Стоило им оставить позади лес и по мосту переехать речку Зульм, как Ашер издали увидел высокую дымовую трубу и длинные красноватые здания кирпичной фабрики. Собранные в штабеля кирпичи на широком фабричном дворе были прикрыты белым полиэтиленом. На глинистой земле за фабрикой стоял экскаватор.
— Знаете, фабрика принадлежала бывшему главе земельного правительства, — сказал булочник. — А после его смерти перешла одному из его сыновей.
Из магазина, где было темно и где на полках теснились продукты, сельскохозяйственный инвентарь и посуда, Ашер позвонил жене. Он спросил, как дочь, и жена успокоила его. «Не волнуйся, я и без тебя справлюсь», — заверила она. Она по нему скучает, само собой, но снова привыкает жить самостоятельно.
Ашеру показалось, что ей даже нравится жить без него. Это его обрадовало. Когда настроение у нее было хорошее, его не так мучили угрызения совести.
Пока вдова покупала какие-то мелочи, булочник въехал на задний двор магазина. Там под навесом размещалась покрашенная в желтую и зеленую полоску маленькая бензозаправка, всего с двумя колонками. Поодаль громоздились яркие пластмассовые ящики с лимонадом, на которых устроились рабочие, держа между колен бутылки с пивом и переговариваясь.