— Да, они недавно высадились в центральной и западной части этого острова. Наши парни держатся только на востоке Новой Гвинеи.
— Порт-Морсби?
— Прямо в цель попал! Да, тебе мы хотим предложить, отправиться в Порт-Морсби и помочь нашей армии его оборонять. А то там сейчас нет ни одного нашего самолета. Город защищают с воздуха только зенитки. И их там не очень много. А япошки каждый день прилетают и бомбят. В общем, Алекс, надо прикрыть Порт-Морсби и его окрестности с воздуха. Если мы потеряем этот город, то мы потеряем и Новую Гвинею. А это хороший плацдарм для вторжения в Австралию. Стратегически важная точка этот Порт-Морсби. Да, ты и сам это понимаешь.
— Понимаю, понимаю. Японцы мимо этого места не пройдут. И будут брать его штурмом. А когда захватят, то начнут бомбить оттуда Восточное побережье Австралии.
— Вот ты, Алекс, и проследишь, чтобы этого не случилось. Всем необходимым мы тебя обеспечим. Тебе надо вылетать уже сейчас. С нами. Времени у нас очень мало.
— Я еще не сказал «да», Ричард. И как вы решите проблему с врачебной комиссией? Врачи меня уже несколько раз на службу отказывались возвращать. Говорили, что я по состоянию здоровья не подхожу.
— С врачами мы вопрос решим, сэр Матросов, — влез в наш разговор Артур Дрейкфорд. — Вы нам нужны. Вы нужны нашим парням, которые сейчас сражаются в джунглях Новой Гвинеи. Вы согласны?
— Хорошо! Я согласен! Согласен снова поступить на службу и командовать истребительной группой Порта-Морсби! — отвечаю я на столь экспрессивное выступление министра авиации Австралии.
Интересная у него манера говорить. Лозунгами шпарит как по писанному. Сразу виден политик со стажем. И сейчас я этому политику нужен. Очень нужен. В принципе, я и не против. Я же чего-то такого хотел. Сам же рвался на фронт. Потому и отказываться от такого предложения не стану. Скучно мне без неба и воздушной войны. Я давно уже стал адреналиновым наркоманом, который ловит кайф в бою. Который тащится от смертельной опасности. Который привык ходить по краю. Я то думал, когда лежал пластом и выздоравливал, что перебесился уже. И отвоевался. Что больше на войну не сунусь. Ни за какие коврижки. Но от этой гражданской жизни я как-то быстро устал. Привык я быть летчиком-истребителем. Привык. Только в небе. В бою. Я чувствую себя живым. Настоящим. Нужным.
Глава 8
Тяжело в учении
Формирование 2-й истребительной группы, которую я должен был возглавить, происходило в Таунсвилле. Этот город Австралии на северо-восточном побережье Квинсленда был самой крупной и важной авиабазой Австралийских ВВС. Точнее говоря, вокруг Квинсленда было расположено сразу семь авиабаз. И это место стало важнейшим перевалочным пунктом Союзников для сражений в Юго-Восточной части Тихого океана. Правда, пока сил тут еще было не очень много. Это уже через несколько месяцев сюда прибудут около пятидесяти тысяч американских военнослужащих вместе со своей техникой и оружием. А сейчас военные приготовления только набирают оборот.
Итак, в мою 2-ю истребительную группу входили две эскадрильи Королевских ВВС Австралии. Свеженькие. Только что сформированные. Поэтому боевого опыта у моих подчиненных практически нет. Из них только единицы были в реальном бою. И это меня очень сильно напрягало. Японцы — ребята крутые. Они воюют уже не первый год с китайцами. И за это время смогли пропустить через Китай большое количество своих пилотов. И это один из факторов, влияющий на их военные успехи на Тихом океане. Союзная авиация в этом районе была пока плохо обучена и имела не самые лучшие самолеты. И только у Австралии появились очень неплохие истребители Р-51 «Динго». Но их пока в строю имелось очень мало. Слава богу, что обе моих эскадрильи были ими вооружены. Это хоть как-то должно уравновесить наши шансы в противостоянии с ВВС Японской Империи. Кстати, в отличие от британцев, австралийские эскадрильи имели в своем составе больше самолетов. По двадцать четыре истребителя «Динго» в каждой эскадрилье.
Как и обещал мне министр авиации Австралии, с врачебной комиссией теперь не возникло никаких проблем. Меня в рекордные сроки восстановили на службе. А чтобы придать вес моему назначению, мне еще и новое звание навесили сверху. А то не принято здесь, чтобы командир эскадрильи (это звание не надо путать с должностью) командовал авиакрылом из нескольких эскадрилий. Так что теперь мне официально присвоено воинское звание командир крыла Королевских ВВС Австралии (соответствует подполковнику ВВС РККА). Что по местным меркам очень солидно. В Австралийских военно-воздушных силах командиров крыльев пока имеется не так много. Да, и сами эти ВВС не отличаются огромными размерами, к которым я привык в Советском Союзе. Вот там подполковников как собак нерезаных. А у австралийцев их можно по пальцам пересчитать. Обеих рук. И соответственно, вояк более высокого ранга в Австралии еще меньше. Поэтому сейчас я стал шишкой. Не самой большой, но уже значительной. Это в данный момент я буду командовать только двумя эскадрильями. А потом мне пообещали передать еще несколько. В общем, я назначен командовать всеми воздушными силами Порта-Морсби. Вот такие пироги с котятами! Между прочим, я давно заметил, что у британцев и австралийцев нет стандартных авиаполков, к которым я привык в ВВС РККА. Эти их авиакрылья не имеют четкой структуры и формируются под отдельные задачи. Помнится, в нашей 11-й авиагруппе, в составе которой я воевал в «Битве за Британию», эскадрилий было не две, а в несколько раз больше. В общем, это вам не советский авиаполк со стандартным штатом.
И сейчас под моим командованием есть только две эскадрильи. 75-я и 76-я эскадрильи Королевских ВВС Австралии. М-да! А у японцев в том районе самолетов будет много. Впрочем, мне не привыкать, вот так воевать. С превосходящими силами противника. Вот только пацанов мне жалко. Этих вот молодых австралийских пилотов. Многие из них еще совсем юнцы. И пороха не нюхали. На фоне них я чувствую себя седым ветераном. Наверное, для них я таким стариком и кажусь. Хромающий, загорелый до черноты, с морщинами возле глаз и пробивающейся сединой в волосах. И белым пятном кожи на подбородке. Там же я обжегся, когда меня сбили. И обгоревшая кожа никак не хочет принимать загар. Так вот и хожу, светя своим белым подбородком. И еще моя знаменитая трость. Я хожу только с ней. Опираюсь при ходьбе. Мне это чудо мой тесть подарил на день рождения. Шикарная вещь, однако. Трость выполнена из черного эбенового дерева с острова Цейлон. Очень прочного и дорогого дерева. Ручка в виде тигриной лапы из слоновой кости с золотыми накладками. Смотрится отпадно и солидно. И еще у этой тросточки есть один смертоносный сюрприз. Внутри нее спрятано узкое, иглообразное лезвие. Я такое когда-то в кино про шпионов видел. Такую вот трость с потайным клинком. С виду то и не заподозришь ничего. Трость, как трость. Тесть мне объяснил, что такие вот трости очень популярны в Индии среди белых колонизаторов. Это же сейчас не независимая страна, а колония Великобритании, которую они безжалостно эксплуатируют. Индусы англичан не особо любят. И постоянно пытаются бунтовать. И при случае горячие индийские парни могут пристукнуть одинокого белого поработителя. Особенно, если не заметят у него никакого оружия. Вот и получается, что такие трости стали очень популярны среди англичан, проживающих в Индии. Все время же ты не будешь таскать с собой неудобный и тяжелый пистолет или карабин? Это смотрится не очень стильно с костюмами колониальных аристократов. А вот к трости никто не придерется. Ее можно носить как статусную вещь. И еще она поможет защититься в случае нужды. В общем, забавную штуку мне тесть подарил, однако. И полезную. Для меня с моей ногой.
Свое первое знакомство с личным составом обеих эскадрилий я обставил следующим образом. Несмотря на жару, одел полную парадную форму ВВС Австралии со всеми своими наградами. Даже советские ордена надел. И американские солнцезащитные зеркальные очки не забыл нацепить. Построил пилотов и авиатехников возле наших истребителей и начал прохаживаться вдоль строя, опираясь на трость. В ходе этой прогулки туда-сюда, начал их пугать. Рассказал, что я с них не слезу, пока они не научатся правильно воевать. В общем, пообещал им интенсивные тренировки. От которых они взвоют. И особо подчеркнул, что я это все буду делать не из-за врожденного садизма, а потому что хочу, чтобы все они остались живы на этой войне. И в конце своей речи подбодрил своих подчиненных фразой «Тяжело в учении — легко в гробу».