Елизавета Марковна предусмотрительно отошла назад к столу, испугавшись, что взбешённая Альбина даст волю рукам. В запале та подскочила из кресла, потом попыталась взять себя в руки и снова села, просто упала в кресло.
Возникла недолгая пауза, которую нарушил тихий женский голос:
– Ты сейчас сидишь в кресле, в котором я умирала? Знаешь, как это страшно?
Альбина резко обернулась на голос, несколько секунд внимательно всматривалась в стоящую на пороге женщину, вдруг узнав, задохнулась от испуга:
– Ты?! Ты… – Альбина обвела взглядом Коваленко, Семакина, как будто ища поддержки. – Что всё это значит? – выдавила она.
Женя видела эту женщину раньше, но сейчас с трудом узнала. Нездоровая худоба, опущенные плечи, ссутулившаяся, старушечья фигура. Лицо землистого цвета с глазами, потерявшими блеск, бескровными губами. Волосы вместо красивой русой косы собраны в тощий узел. Неужели человек может так измениться всего за несколько недель? Сердце Жени сковала острая жалость. В неожиданно появившейся особе едва угадывалась еще недавно пышущая здоровьем… Люба.
Коваленко поднялся, взял Любу под руку и помог дойти до дивана, а потом повернулся к Альбине и бесстрастно констатировал:
– А то и значит, Альбина Петровна, что нет и не будет ни салонов, ни островов.
Разочарование холодной волной окатило Альбину, а мысли заметались, не желая смириться с очевидным.
– Нет, нет… Ну нет же! Этого не может быть! – голос ее набирал силу и уверенность. – Это исключено! Я же обо всём подумала, всё учла. Вы с ума сошли? В какие игры вы играете? С людьми так нельзя…
Она откинулась в кресле и крепко зажмурилась, надеясь, что Люба исчезнет. Убедившись, что Люба настолько же материальна, как и она сама, Альбина вспыхнула, багровые пятна пошли у неё по лицу:
– Я же умная, я очень умная, не смейте так на меня смотреть!
А Коваленко, не давая ей времени прийти в чувство, продолжал:
– Мы только что выяснили мотив совершенного вами, Альбина Петровна, покушения на убийство Голицинской Любови Михайловны. Теперь доказательная база готова полностью и я имею все основания для вашего немедленного задержания.
– Всё! Мне надоело терпеть издевательства! – Альбина попыталась изменить ситуацию. – Мне нужно домой, у меня там ребенок голодный. А всё, что я вам тут наговорила, полная чушь. Вы довели меня до помутнения рассудка. Вы всё равно ничего не докажете.
– Доказывать-то особенно нечего. Как видите, главный свидетель жив и память у нее не пострадала, хотя это можно назвать чудом. Она более двух недель пробыла в коме. Из ее показаний нам известно, что единственный человек, у которого была возможность добавить яд в бокал, это вы. Больше никто из гостей в тот вечер один в комнате не оставался. Евгения Алексеевна, которая здесь присутствует, разговаривала с Любовью Михайловной, не присаживаясь, на пороге комнаты. Разговор душевностью не отличался и к совместному распитию не располагал. Брызгалов пил коньяк, который находился здесь в гостиной в баре. Кроме того, о том, что именно вы пили вино, но почему-то не отравились, свидетельствуют ваши отпечатки пальцев на бокале. Мы нашли осколки. Странно, что вы оставили бокал с отпечатками.
– Надо же, эта идиотка оставила грязную посуду? Я была уверена, что немедленно помоет, он же ей натюрморт портил. Она любит, когда все красиво.
Люба слегка покраснела, ей было неприятно, что Альбина так хорошо знает ее привычки.
– И, наконец, самое главное, чего нам не хватало до сегодняшнего дня – это мотив, – оставил без внимания выпад Альбины следователь.
– Про отцовство Антона, я все придумала. И даже если какой-то яд в каком-то бокале и был, то я не знаю, какие таблетки Люба с вином принимает! Она мне о своих диагнозах не рассказывает.
– Где искать подтверждение мотива, мы теперь знаем и можем обойтись без вашего признания. И, кстати, я не говорил, что в вино добавили таблетки, а вы это знаете. В данный момент в вашей квартире проводится обыск, таблетки, которыми вы отравили Любовь Михайловну, обнаружены. А может быть и не только её? – Он вдруг сам ужаснулся своей догадке. – Откуда у вас эти таблетки? Зачем вы их хранили?
– На память о любимом человеке, – криво усмехнулась Альбина.
– Альбина, скажи, за что ты так со мной? – задала мучивший её вопрос Люба. – Я всегда старалась поддерживать наше родство, у меня ведь никого нет кроме родителей и тебя. А ты отталкивала меня. Мне очень жаль, что Антон так поступил с тобой и Максимом, но ведь я ничего не знала об этом, я даже представить не могла…